«Не говори со мной о поездах:
когда стоишь, окаменев, впотьмах,
дороги и пути внушают страх
потери.
Потерь довольно. Замурован быт –
здесь даже чайник громко не свистит;
истории, кто любит, кто забыт, –
за дверью.

Не говори о том, что жизнь назад
здесь рай цветущий превращён был в ад,
что каждый в этом равно виноват
и где-то
растит давно он новые цветы.
А я в окно смотрю до немоты –
и голова, и лёгкие пусты:
всё спето.

Не говори со мной о красоте:
сейчас темно и линии не те.
Луна распята точкой на кресте
оконном.
И мы не те – иначе почему
никто на крест не лезет снять луну
и целые планеты будто сну
покорны?

Не говори со мною ни о чём.
Наш диалог фатально обречён:
тебе он будет, верно, палачом,
мне – пыткой.
Не говори со мной, ты не должна!» –
на кухне двое: я и тишина.
А третьей станет ночь – нема, больна,
открыта.