Зимняя сонная скука идёт на убыль — 
Дятел своей головой колотится в толщу дуба,
Словно хирург, прорываясь к мышце сердечной,
Словно орёл, Прометееву ищущий печень,
Хотя, не имеет смысла — дуб мёртвый наполовину.
Может, дятел-Давид пробивает филистимлянскому исполину
Голову — в перспективе построить скворечник?
Это моменты весны — в лесу они бесконечны:
Вот ольха в серёжках, пушистых, как хвост барана,
Зелень крапивы в гуще сухого бурьяна,
Первые мухи, воздухом опьянённые до истерик,
Полуслепой паук, который в тех мух не верит
И не плетёт паутин — сидит, предаётся неге.
Дятел его заметил, завис на секунду в небе,
Спикировал вниз — и нет паука. Скушан.
А дятел опять головой в дубовую тушу
Бьётся без устали. Словно шахтёр в забое.
Словно хирург, видящий — пациент безнадёжно болен,
Но в попытках помочь — отрицая смерть пациента — 
Всё стучит и стучит. Пробивает весне лето...