Васильевский задремлет без движения,
Но в сон уже стучится перебой,
Колёс трамвайных болтовня и прения.
Их дальний гул — сырых ветров гобой.
Предутренняя снится околесица,
Тревожная, когда в иных мирах
Вдруг тьма ночная звуками разверзнется,
Трамвайным всхлипом на семи ветрах.
Но сны мои рождают продолжение,
Трамваями по городу кружат;
Трамвай — фантом дрожания, служения,
Кузнечиком в ладонь мою зажат.
В том хороводе образов — пристрелянный,
Калашниковым, — дождь в коллажный ряд,
Стучит трамваем, глухо, как потерянный,
А крыши с ним, проснувшись, говорят.
Мозаикой на ряби — отражения
Предместий сонных, зябнущих светло.
И вздрогнет город, будто в окружении,
Весна в гондоле выронит весло —
И утро, будто чаша искупления,
Вне пандемий, катарсисом дождя,
Встречает нас, из сонного забвения,
Сырой трамвай всё дальше уводя.

* - Васильевский остров