Вы помните,
Что он после этого буркнул?

Так вот. Забудьте.

Эту басню гораздо позже
Придумали историки,
Устыдившись зрелища
Старости, поставленной на колени,
Мысли, поставленной на колени,
Позорной капитуляции,
Недостойной светлого ума.

Разумеется, он сказал именно то,
Что требовалось.
И, поднявшись с колен,
Ничего не добавил:
Ни громко,
Ни в сторонку, театральным шепотом.

С инквизицией шутки не шутят.
У нее слабое чувство юмора,
Повышенная обидчивость,
И много интересных в техническом отношении
Приспособлений,
Стимулирующих откровенность
И коммуникабельность,
Чистосердечность
И разговорчивость,
Выворачивающих наизнанку,
Превращающих собеседника
В безумную обезьяну,
Живьем поджаренное мясо,
Обрубок,
Огарок,
Пепел.

Уж он-то про это знал.

Все было не так, как сочинили
Сентиментальные историки.

Напротив, он упорно внушал себе:
Они правы, они правы.
Они, безусловно, правы.
Ведь если мои мысли,
Мои книги
Подрывают устои Церкви и Государства,
Значит, я плохой Патриот
И плохой Гражданин.
Могу ли я желать зла согражданам?
Как я мог дойти до этого?
Они правы, они правы,
Они во всем правы.
Так мне, старому дураку,
И надо.

И он изо всех сил
Продолжал убеждать себя в этом,
Пока шел на слабых старческих ногах
Восвояси
По Земле,
Которую ради Всеобщего Блага
Приказано было считать
Неподвижной.