Никогда не молилась Ядвига,
Не просила помощи и пощады у Бога.
Впивалась в чужое хищной миногой,
Воруя счастье и смакуя вкусы,
А тут перчинка – малыш-индиго…
Встретился на перепутье,
Посеял в душе семена смуты,
Любовью опутал,
А для неё это – лихо, иго.
Лепечет дитя по-своему,
Тянет к ней ручки.
Плачет, будто мяучит.
Ядвиге не скучно.
Ведьмина жилка всегда в унисон желаниям,
Но теперь – будто ранена,
Люто ей, люто, с бабьими тайнами…
Раскурочена шиворот-навыворот чувствами..
Ай бес, подставил искусно-то.
Дал машинку судьбы –
Печатай важное, мол…
И сбудется вскоре.
Утаил – на счастье или на горе…
Хватать чужое добро легко,
Да и жить с ним весело.
Что ж внутри чёрно-белое месиво?
Идёт раскол.
Не смыть водой, не убить надежду.
Рассвет сквозь тьму-тьмущую брезжит.
Насладиться попробуй,
Когда тает сила злобной твердыни.
Словно папоротник,
Расцветает в ней материнское,
Щебечет по-птичьи имя.
Ол, Ол, Ол…
Да как вползло это чудо-юдо беспутное?
Грешное с праведным сплелись в нём в уютное,
Родное, долгожданное и своё.
Кукует оно, пророча вечное,
И память клюёт, клюёт.
Ветер времени в люльке качает нежность.
Злобу, как хлеб, режет.
Рассыпая на мелкие крошки,
Уносит горклой порошей.
Смотрит ведьма вослед.
С нервной дрожью бормочет:
Не брошу…