её не было дома

её не было дома, когда исчезло время.
застыл в воздухе снег,
                         и запылённое небо в горошек
тщетно ждало ветра.
этим снегом могли бы играть
                         в большой теннис
крохотные эльфы,
если бы не исчезли.

её не было дома, когда остановилось время.
и кошка – её рыжая кошка, –
                         отделившись от подоконника,
никуда не приземлилась.
только хвост распушился и вытянулись
                         расслабленные лапы –
расслабленные лишь на миг,
если бы кошка не остановилась.

её не было дома, когда умерло время.
и невыпитый чай
                         замер в узорчатой чашке
в ожидании её губ,
моля об освобождении,
                         требуя внимания,
и она бы выпила его – остывший – вечером
                         или вылила бы его с досадой,
если бы не умерла.

ХХХ

Лодка

Лодка
в туннеле метро.
Между рельсами
          спит река.
Слегка качается.

Тьма
и блики металла
от дикого света
впереди.

Своды,
покатые своды
над головой
безжизненной пастью.

Лодка
в туннеле метро.
Приподняты вёсла –
                   как руки.
Тянутся к горлу.

ХХХ

Память

Память как пазл,
             наклеенный на картон:
ставшая плоской,
             обвисла вдоль стен,
беспомощно сжалась.

Мгновенья – рождённые яркими
             (так радостно было их складывать!) –
погибли, как только сложились
в картину,
             цельную и пустую.
Никто не выжил.

Как остов сгоревшего здания,
исследую
          память.

ХХХ

Прогулка

Горит весна.
             Обжигает солнцем
оскалившийся снег.
Горит день.
             Сверкает в ручьях,
поглаживает прохладой.
Асфальт принимает удары
             циркуля моих шагов.
Отзывается глухим, обречённым стуком.
Лица прохожих
             безмолвно хмурятся
и смеются.

Музыка в наушниках,
             звучи. Не прерывайся.
Спица позвоночника,
             держи, держи спину.
Ты была пружиной когда-то,
             несколько жизней назад.

Хлёсткий ветер разносит дым.
             И под ноги прохожим
падает замертво вечер.
Хрипят облака,
             отражённые в лужах
под нежнейшим розовым небом.
Жёлтые сгорбленные фонари
             выходят на охоту –
склоняются,
             чтобы заглянуть мне в лицо.

ХХХ

Крематорий

Сугроб – крематорий
             для беженцев с неба:
концлагерь земли
             не прощает полёта.
Весеннему солнцу сегодня работа –
топить и сжигать
             до последнего снега.
Сжигать – и рыдать
             до последнего глаза,
ручьями бежать,
             под ногами вертеться.
Как будто от смерти вдруг найдено средство,
как будто не стыдно,
                   не больно
                            ни разу.

ХХХ

Крылья

Крылья голубя мира
          втоптаны в снег.
Их приметил когда-то
          не тот человек –
и поставил сапог
          свой тяжёлый туда,
где, как пульс, трепетали
          два белых крыла
или сизых – ведь в крыльях
          ценен не цвет,
и вообще-то, по правде,
          цены крыльям нет.

Крылья голубя мира
          втоптаны в лёд,
где нескоро их снова
          кто-то найдёт,
и стонать будет долго
          новый Дедал,
проклиная того,
          кто однажды создал
сапоги,
          чтоб ломать у себя на пути
то, что можно было спасти.

Крылья голубя мира
          втоптаны в грудь,
кости рвутся наружу,
          мешают вздохнуть,
в горле комьями перья,
          в глазах чернота –
след подошвы вместо хвоста.
Я хотел объясниться,
                       завыть,
                             заскулить
и несчастную птицу
          в снегу схоронить,
но у губ моих топчется,
          метя в висок,
сапог.

Мы, возможно, убиты,
          втоптаны в страх
и лежим на снегу,
          снег сжимая в руках.
Если с голубем мира
          разорвана нить –
кто захочет
          нас хоронить?

ХХХ

Снег

Плелись года. Устало падал снег.
Смотрел с икон распятый человек.
Читало небо – задом наперёд, –
Кого оно сегодня заберёт.

Да что у нас забрать? Невольный вздох,
Несбывшейся любви переполох,
Судьбы каркас и памяти остов
Да ворох ненаписанных стихов.

А пёстрый фон, признаться, невесом:
Упал снаряд, и загорелся дом;
Упало сердце – загорелась мысль.
Держись за миг. А хочешь – не держись.

Бессмысленно звучали голоса –
Лишь боль соединяла полюса.
Иисус воскрес. Воскрес – и был таков.
И снег срывался с крыши облаков.