Конверт номер 42
Будильник злобно звенел над самым ухом. – – – Хотя на безрыбье и рак рыба.
(Виктор_Казимиров. «Пугало»)


Будильник злобно звенел над самым ухом. Это я, будильник, так звенел. Переволновался за ночь. Ну и сорвался...
Нет, сначала я звенел мягко, по доброму, пытаясь выполнить давнишние устные договорённости с клиентом, невзирая на строгий запрет производителя на доверительные отношения. Нравится мне хозяин: обходительный, не забывает ласковое слово сказать при ежедневном отходе ко сну, что уже само по себе нечасто встречается. И не бомж я, а с личной жилплощадью, домик свой имеется, а породистая кошка без домика, между прочим! На кресле кожаном ютится.
Вот как большинство людей заводит будильник: двумя пальцами одной руки с трудом крутят небольшую заводилку, крепко держа другой весь аппарат. При этом вертя его влево-вправо с силою, что мозги набекрень сворачиваются: и точность механизма страдает, и, главное, молоточки, создающие сам звон, нервируются. А в домике – приспособление для плавного завода. Вот так-то!
Сегодня на ночь будильник заводила какая-то тётя. Хозяин непомерно устал после корпоратива по поводу повышения. Мало того, что незнакомка с "домиковой" техникой завода не дружит, так, грубо вытащив, скорее – выковыряв, уронила на пол. Подняла, завела дедовским способом, потрясла над ухом, мол, живой ли, и поставила на прикроватную тумбочку. Рядом же для контроля – представьте: для контроля за мастером своего дела! – настроила и положила свой навороченный телефон. Как я не люблю этих электронных пришельцев! Глаз ночью не сомкнул. Я-то тикаю, успокаиваю хозяев, мол спите спокойно, не волнуйтесь, присмотрю, если что... А этот айфон выключил у себя свет и лежит молчком, как гранитная плита на кладбище, в ус не дует. Ни звука не издал!
И вот пришло время звонить. Думаю, айфонишка начнёт, а я поддержу. Молчит. Меня совесть уже заела – секунду лишнюю переждал. Сам начал. Мягенько, по-дружески. Те, на кровати, спят-сопят, а чёрнявый молчит. Я громче... Ещё громче... Спят, и молчит. У меня уже зла не хватает – завод кончается. И тут слышу тихонький детский лепет: тюр-люм-пум-пум... Тётка как вскочит! С ненавистью на меня зыркнула, схватила, как беспризорную нашкодившую кошку, – и в окно. У меня последний дзинь остался. Если бы тот блин подгорелый на секундочку позже запричитал свою песенку...
Хозяин тоже проснулся, но беспредел не остановил. Он сегодня на высокую должность заступает. Умный. Далеко пойдёт. Не захотел, видно, новую жизнь со скандала начинать. Мы с ним совместные планы строили – перестройка министерства, выбор машины... Эх, не повезло!
Приземлился на траву. Очухался – роса в чувство привела. Вроде, дышу. Не заржаветь бы. Мне по статусу ржаветь не положено – как-никак выходец из дизайнерской мастерской, а не гвоздь заборный.
Ба-а, чую, подымает меня кто-то, трясёт и к уху подносит. Слышу сквозь перегар:
– Будешь время показывать вместо мобильника! Я его продал, чтобы с корешем опохмелиться...
Ну и поворот в судьбе. Чаять такого хозяина – нонсенс! Хотя на безрыбье и рак рыба...