Ночь прошла беспокойно, в вагоне было тепло, но ощущение внутренней скукоженности не покидало его. Организм, войдя в режим пережидания, не мог так просто переключиться, казалось, что холод проник внутрь тела и затаился там. Ник то забывался беспокойным сном, то без конца слушал радио – единственный, доступный в поезде источник информации. Интернет появлялся только когда проезжали станции. Радио вещало о разном. Создавалось ощущение, что радиостанции соревнуются между собой, чтобы привлечь побольше слушателей. Из самых тёмных уголков памяти было вытащено всё, что хоть как-то можно было привязать к происходящим событиям, начиная от нашествия барабашек и заканчивая карой небесной. И, естественно, подавалось это на золочёном блюде эксклюзивности, обильно приправленное подтверждениями учёных. Вся эта белиберда имела только одно общее – учёные были британскими. Как будто в мире не существовало других учёных. Под утро он провалился в глубокий сон, в котором за ним гонялись британские учёные в белых париках и с молоточками. Они требовали сатисфакции. И водки. Много.



К реальности его вернула сирена, воющая из внутренних динамиков экспресса, как раз подходившего к станции и видимо поймавшего сеть. «Да чтоб вас всех, то водка, то сирена.» Ник сел и начал разминать затёкшие конечности. «Водки мало не бывает» - Харитон уже был бодр и слегка подшофе - «Но с утра лучше пенного.» Прочихавшийся динамик сменил сирену на ультразвук, затем на громкий шорох, а затем… А затем заговорил человеческим голосом. Невнятно, но в целом понятно. Какой-то академик неизвестных наук сообщил, что все уже всё знали, и давно, но скрывали, а ещё рыли ямы, там, где магма ближе, но не вулкан. А в ямы ставили термохрень, чтобы она согревала убежища. Типа всё готово, надо просто туда добраться. Под конец динамик перешёл на кашель и затих. Но зато ожил смартфон, на которое пришла ссылка на карту. Первое, о чём подумал наш герой, вспомнив про кнопочный телефон кутелюжной старушки было – «Если всё, это правда, то бабушке трындец.» Тем временем за бортом потеплело, кажется, радужные прогнозы синоптиков всё же оправдали себя и Ника стало отпускать.



Харитон раздобыл где-то малосольных огурцов и водки, а картошка, кажется, здесь не переводилась никогда. Совместное, оно уже не частное и потому печать молчания была сломана довольно быстро. Грамм через сто. А уж через пятьсот…

- О, смотри, с работы написали, что мол хватит маяться дурью, давай выходи, а то шеф рвёт и мечет, глядишь премии лишит. Хм, может и правда вернуться?

- Возвращаться плохая примета.

- Ну так-то так, а вдруг не так? Вон и на градуснике всего восемнадцать! Всего.)

- И где ты энтот градусник наблюдал?

- Так вон, в прогнозе пишут.

- На заборе тоже пишут. У нас писателей вообще, каждый второй, а опосля поллитры, так и поэт.

- Резонно.

- Так что там за карта то, показал бы хоть.

- Да вот, смотри.

- Сурьёзные люди рисовали, не абы кто.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю и всё. Давай, не пропускай, а то нагреется. Работал я в своё время в одной из таких контор.

- И?

- И всё. Больше тебе знать не положено. Смотри-ка, одно убежище аккурат недалеко от нашего маршрута, километров сто всего.

- Серьёзно? А где мы всё-таки едем. И куда.

- Где, где… здесь. А куда, тебе знать не обязательно. Ты вообще здесь зайцем. Я тебе так скажу, первый шаг уже сделал, а он самый трудный, дальше легче пойдёт. Главное не останавливайся.

- Да? Ну если так посудить, то я всегда хотел вырваться из города. Хотел, да откладывал, всё что-то мешало. А что, собственно, я теряю? Да ничего. Дома ни кота, ни кактуса.

- За добавкой сходить, а то у нас уже заканчивается?

- А вот, кстати, ты не поможешь мне активы в бумагу перевести?

- А то, как же. Лехко.

- А налички хватит?

- А тут в соседнем вагоне в картишки режутся, так что тама завсегда только нал. Сделаю в лучшем виде, но по курсу! Процент возьму чисто символический. Нравишься ты мне.

- По какому ещё курсу?

- По битку само собой.

- О-боже…

- Давай, не тормози, конвертируйся. А я пока за добавкой, и на разведку.

Заговорщицки подмигнув, Харитон скрылся за дверью купе, а Ник неожиданно для себя сладко уснул.



Сначала было темно и только стук метронома вёл обратный отсчёт. Постепенно темнота рассеялась и стал проступать пейзаж. Река, глубоко врывшаяся в скалу. Эдельвейсы, напитанные росой, и воздух, чистейший горный воздух, который казалось можно пить. И ни следа стужи. Вот только… Вот только практически на границе видимости – огненная стена. Он огляделся и заметил проход в скале. Метроном сменил частоту, теперь он подгонял. Проход притягивал, манил, Ник поддался притяжению и стал аккуратно спускаться. Постепенно глаза привыкли к сумраку. На самом деле здесь не было темно, стены филигранно подсвечивались, причём разными оттенками, в зависимости от рельефа. Он вышел на берег подземного озера, судя по грохоту падающей воды, завершающегося водопадом. Сталактиты, свисавшие с уходящего в бесконечность потолка, переливались всеми цветами радуги. Посереди озера просматривался женский силуэт. Было непонятно стоит ли он на камне или плывёт на лодке, так как по поверхности стелилась дымка. Она поманила его рукой и практически беззвучно прошептала: «Иди же.» Но только он собрался сделать шаг, как метроном закончил счёт. Озеро закипело и бросилось ему прямо в лицо. «Да проснись ты уже!» - чья-то крепкая рука схватила его за шкирятник и как следует встряхнула.

- А, что, где?

- Мало того, что заснул с сигаретой во рту, так ещё и над стаканом горячего чая. На минуту оставить нельзя. Давай, коли так, раздевайся и ложись, как следует.
Ник послушно избавился от лишних элементов одежды, лёг, закрыл глаза, и…