«Хты»
Пригубивши настойки на пепле
Из мозгов жизнерадостной Гы,
Я воскресну, а может ослепну,
И скажу утвердительно: «Пхы!»

Коль ослепну, тропой орухпанов
По наитию молча пойду,
Откушу от души Ультрапана
И ушами весь мир отлюблю.

Ну а если я всё же воскресну,
То всосу освежающий збынь,
Зачмулю и придумаю песню,
Прославляя великую Штынь.

Темнота - это хорошо. Темнота - это спокойно. Темнота - это честно. Ведь именно в ней ты остаёшься наедине с собой и больше ни с кем. С тем, что у тебя внутри. И ты перестаешь врать. Ты раскрываешься. Ты ныряешь в себя целиком. В темноте ты принимаешь то, от чего при свете бы в ужасе открестился. Потому что она честна, и ни какие отражения в зеркалах или гримасы лиц не коверкают суть.

Память любит стирать страницы воспоминаний, считается, что так она нас лечит. А если долгое время не пополнять их, то можно и вовсе оказаться один на один с чистым листом. Я мало что помню из прошлого, мой лист почти что пуст, потому не знаю, сколько это продолжается. Сколько лет или веков я сплю на орбите какой-то Богом забытой планеты. Кто я? Что я? Не представляю. Помню только сны. В них и живу, вернее жил, пока...

Пока что-то не поменялось. Что-то начало упрямо стучаться мне в мозг. Что-то очень древнее и могущественное. Что-то, чему невозможно противиться. И тогда я потянулся к нему сознанием и прозрел. Теперь мы неразрывно связаны друг с другом, вот только. Вот только моё тело по-прежнему парит в невесомости, а душа рвется к нему. И никакие, самые наипрекраснейшие сны не могут её унять.

В конце концов оно разбудило меня. Приходил в себя я долго, как будто вернулся с того света. А может и вернулся? Не знаю. Из зеркала на меня смотрело абсолютно чужое лицо. На котором из живого оставались только два, пронзительно голубых глаза. Волосы переходили в усы, усы в бороду, борода в… Короче Чубакка, да и только.) Пепельно серой масти. Недолго думая, я избавился от всей лишней растительности и принялся изучать обнажившиеся из-под неё шрамы. А их было не мало. «Дааа, потрепало же тебя жизнью приятель. Или смертью? Где-то здесь валялась бандана? Ага. Вот так уже лучше!»

Чашка крепкого кофе промыла шестерёнки моего мозга, и они закрутились как бешенные: «Кто я? Где я? Зачем я здесь?» Когда-то давно люди сами пытались найти ответы на эти вопросы, но теперь:
- Ты – спящий, в режиме интуитивного поиска. Находишься на орбите планеты «Молчание», потому что тебя сюда привело подсознание.
- Зашибись, а поконкретнее?
- Да надоело тебе всё, вот ты и свалил куда глаза глядят.
- Не слабо. А я что, всегда такой импульсивный?
- Да нет, просто достало.
- Хорошо, а кем я был в обычной жизни? Ну, пока не свалил.
- Советником.
- Каким ещё советником?
- Универсальным. Люди приходили к тебе за советом, и ты его давал.
-Дааа.

За такими беседами я провёл около недели. За это время я вспомнил все свои привычки и даже обзавёлся новыми. Как выяснилось в быту я не прихотлив, за исключением еды, ну ещё, пожалуй, табака. Но особое пристрастия я испытываю к мозгам, нет, не в плане их поедания, а в плане интеллекта. Я просто обожал мозги, конечно только те, которые были равны моим или выше. Сапиофилия последней стадии, вот что толкнуло меня на полёт. Интересно и куда же она меня привела?

Звуков не было, вообще никаких, пейзажа, как такового, тоже. Ни деревьев, ни холмов. Ровный молчаливый мир. Стерильный мир. Только люди. Много людей. Они не разговаривали, не ели, не пили, а просто ходили. И сыпались. В прямом смысле слова. Из одних струился песок, из других – мелкие камушки. Сами люди были прозрачными. Оболочки людей. Бессловесные и безэмоциональные. Из них высыпалось то, что придавало вес, что укореняло: реальное, обыденное, человеческое. По мере избавления от всего этого, приходила иллюзия свободы: опустошённые могли отрываться от поверхности и даже летать. Не высоко, не быстро и, думаю, не совсем самостоятельно. Как дымка. Но всё же летать. Кто-то сыпался быстрее, кто-то медленнее, но все с головы. Очень странно было наблюдать наполовину прозрачных людей. Обычно от кокона освобождается бабочка, здесь же всё происходило наоборот – от содержимого освобождался кокон. Люди переливались, как мыльные пузыри, эмоциями или оттенками ауры. Да, скорее ауры, потому что эмоциональных всплесков я не ощущал. Кажется, я начинал понимать, что меня привлекло к этой планете.

Меня привлекло именно то, что здесь не осталось ничего, что могло бы помешать мыслить. Планета буквально гудела мыслями. Планету трясло, она вибрировала на какой-то абсолютно недостижимой частоте. И хоть человеческое ухо не могло напрямую воспринимать эту вибрацию, тело реагировало по-своему: сначала начала зудеть кожа, как будто кто-то вонзил в неё сотни микроскопических иголочек и теперь дёргал за них; затем, постепенно, клеточка за клеточкой это передавалось внутрь. Возможно, это была какая-то перевалочная станция для душ, где они скидывали груз накопленной информации, чтобы дальше идти налегке, этакий удалённый сервер вселенского масштаба. Почему именно душ? Не знаю. Но на ум пришло именно такое сравнение. Ведь космос не для людей. Не тот масштаб. Ни в расстояниях, ни во времени. Мы даже не погрешность, а неизмеримо малая часть погрешности, которой можно пренебречь. Люди здесь не живут, здесь существуют души, их сомнения, мечты, а ещё здесь живёт страх.

Так вот о вибрациях, я был абсолютно не готов к такому восприятию информации. И потому, как только страх понимания, что всё может закончиться для меня буквально вытрясением души из тела, начал обратный отсчёт в моей голове, я стал быстренько собираться обратно. Трясущейся рукой я, не без труда, набил на программаторе, закреплённом на запястье, команду экстренной эвакуации и уже было собрался нажать на кнопку «старт», как до моего слуха донёсся какой-то звук. Звук? Здесь? На планете молчания? Озадаченный, я осмотрелся вокруг. Источник находился за небольшой возвышенностью, расположенной неподалёку, скорее даже не возвышенностью, а барханом и больше всего напоминал приглушённый плач. Что это? Стон мятущейся души? Галлюцинация? Или просто землица вздыхает? Ладно, подумал я, давая на всякий случай встроенной аптечке команду ввести антидот, думаю, что за пару минут я не развоплощусь, и направился в сторону источника звука.

«Божечки, да что же это такое?» Из песка на меня смотрели два огромных, и, как мне тогда показалось, молящих о спасении, абсолютно нечеловеческих глаза. Смотрели и плакали. Они резко контрастировали с молчаливыми полупрозрачными обитателями этого мира. В них билась жизнь. Я инстинктивно протянул руку. Плачь прекратился. Я начал рыть песок. Что-то маленькое, трясущееся и отчаянно цепляющееся за жизнь ухватилось за мою руку. Я попытался это стряхнуть, но не тут-то было, оно карабкалось вверх и что-то истошно орало на своём неземном. Страха не было, я понял, что передо мной маленький перепуганный ребёнок. Вот только что мне с ним делать? И тут он меня укусил. Я дёрнулся и нажал на кнопку «старт».

Оторвать от себя глазастика удалось только при помощи продпакета, потому что, даже потеряв сознание от перемещения на космический корабль он не разжал свои маленькие, но цепкие челюсти. Сначала малыш начал чихать, потом повёл носом, и лишь только потом отпустил мою бедную руку, переместив центр своего внимания на угощение. Насытившись, мой неожиданный компаньон, удовлетворённо срыгнул, поднял на меня глаза и довольно внятно произнёс: «Хты!» Я опешил: «Так тебя зовут Хты?»
- Хты, хты.
- Или ты так говоришь мне спасибо?
- Хты-прррхты.
- Полное имя?
- Игд.

Последняя слово прозвучало с весьма презрительной интонацией, я понял, что абсолютно ничего не понял и слегка устыдился своей несообразительности. По всему выходило, что Хты, имя накрепко закрепилось в моей подкорке, а вовсе не я был более разумным организмом. Во-первых, он запросто существовал как на планете с неопределённым химическим составом атмосферы, так и на моём корабле. Во-вторых, он фактически одними интонациями поставил меня в тупик, в-третьих, этот буквально вынимающий душу взгляд. Вынимающий душу? На планете душ! Господи, что же я натворил?

Первое, что пришло в голову, после осознания того, что я возможно забрал планетообразующий организм, срочно избавиться от него. Но как? Вернуть обратно? А если там меня уже ждут? Выбросить в космос? А что, если выживет и вернётся с подкреплением? Бррр. Уничтожить? А, опять же, как? Ну не гуглить же способы утилизации потенциально опасных говорящих инопланетных организмов! Дааа, задачка. А может просто подождать и всё само как-то образуется? А, собственно, что страшного произошло то? Ведь если бы что-то серьёзное, то, наверное, уже кто-нибудь всполошился. Кто-нибудь, это кто? Там же все в прострации. Из-под дивана вылез Хты, каким-то немыслимым образом он умудрился отрастить два длиннющих усика, загнутых в спирали и теперь напоминал отставного поручика царской армии. Тьфу ты, и откуда только в моей голове берутся такие странные ассоциации? Он посмотрел мне в глаза, потом развернул усики и едва ощутимо коснулся моих висков…

Прожилки луны притягивали взгляд. Они манили. Они заставляли мои мысли улетать далеко-далеко, за горизонт событий реальности. Сна не было ни в одном глазу, я поднялся с кровати и накинул халат, из него стали кубарем высыпаться мои любимые паучки косисенки. Меня поразил тот факт, что при всей своей грациозности они умудрились выскочить из рукавов надетого халата, не повредив лап. Я вышел на солярий, закурил и… В то лето стояла жуткая жара и мы ходили по квартире практически обнажёнными. Все окна были распахнуты настежь, но это не спасало. Хотелось заняться любовью, но кровать сулила лишь пот и тогда мы расположились на столе. Его гладкая тёмная поверхность резко контрастировала с белизной её кожи и напоминало прохладное лесное озеро. Она ещё долго хранила отпечаток нашей страсти… Сумрак, незнакомая комната, я стою посередине. На мне тёмный костюм и шляпа, рубашки нет. Невыносимо щемит в груди. Раздвигаю руками грудную клетку, а там вертикальные жилы, как струны рояля. Нахожу, как мне кажется, сердечную и вырываю. Ничего не чувствую… Тишина. Вакуум. Просыпаюсь от собственного животного воя…

Хты заверещал что-то пронзительное на своём, нечеловеческом и отдёрнул усики. Я ошарашенно потряс головой. Что это было? Тааак. Похоже он освобождает души от воспоминаний. Хорошо, что маленький, а то превратил бы меня в овощ беспамятный. Я подошёл к раковине, набрал в ладони воды и слегка освежился, потом посмотрел в зеркало и открыл от изумления рот: на меня смотрел кто-то в целом весьма похожий, вот только глаза у него были совершенно прозрачные. Я резко обернулся, чтобы задать жару виновнику происшедшего, но тот, видимо заподозрив неладное, спрятался за тумбочку. Выдавал его местоположение красивый распушенный хвост, усыпанный десятками глаз, что придавало ему отдалённое сходство с павлиньим. «Хвост? Да когда ты успел его отрастить!» Глаза синхронно мигнули. Ни раздумывая более ни секунды я отшвырнул тумбочку в сторону, схватил глазастого за шкирятник и поволок к шлюзу. Он не сопротивлялся. Я уже почти нажал на кнопку разгерметизации, как со стороны иллюминатора раздался стук. Мы посмотрели друг другу в глаза и Хты пробормотал: «Хмух.»

Стук повторился. Моя рука ослабила хватку, чем не преминул воспользоваться похититель глаз. На этот раз он был более осмотрителен, потому что ни его, ни его хвоста в обозримом пространстве не наблюдалось. Я выглянул в иллюминатор и увидел там человека в скафандре. «Фух, ну хоть не хтынова мама. И всё-таки интересно кого это принесла нелёгкая?» Любопытство победило, и я впустил загадочного незнакомца. Им оказалась весьма экстравагантного вида девица в круглых очёчках. Цвет её волос варьировался от светло розового до тёмно красного. Полный спектр самых ненавистных для меня оттенков. «Это точно чья-то кара. Не иначе.» - промелькнуло в моей голове.
- Да ты не кипешуйся дядечка, всё норм. Я тут просто ищу кой-кого.
- Ну я, собственно, так и понял. А кого, если не секрет?
- А ты хорошо себя чувствуешь?
- Да вроде, а что?
- Да так ничего, наверное, показалось. Ничего странного не замечал?
- Кроме Ваших очков?
- Клёвые, правда? Только это не совсем очки. А скорее защитные фильтры.
- От чего?
- От…
Она оборвала речь на полуслове и уставилась куда-то за мою спину. Я медленно обернулся…

На столе лежали два огромных глаза красного цвета. Тела не наблюдалось. Глаза тихонечко пели, меняя тональность радужки в зависимости от диапазона частот. Пели на каком-то незнакомом языке. Как ни странно, я не был сильно поражён увиденным, но вот мелодия. Мелодия была до боли знакома, название крутилось на языке: вечер, лавочка, начало осени, сильный, но тёплый ветер, играющий с ивами у пруда, ты сидишь у меня на коленях, твои губы… Звонкая пощёчина вернула меня в реальность.
- А ну-ка очнись!
- За что? Что случилось?
- Ничего особенного, просто ты начал исчезать. А ну, колись давай, что происходит.
- Я не виноват, это всё они.
Я повернулся, чтобы заклеймить виновников происшествия, но там уже никого не было.
- Вот только что были, Вы же сами видели.
- Ничего я не видела, просто сработала автоматическая перезагрузка фильтров.
- Каких ещё фильтров?
- Что-то мне не нравится твоя забывчивость. Пил, нюхал, кололся? Имел интимную связь с неземными организмами?
- С организмами? А это вообще возможно?
- Возможно, но не рекомендуется. А пойдём-ка выйдем, свежим воздухом подышим.
- Это как?
- А так.
Она взяла меня за руку и повела к шлюзовой камере.

Там уже ждал, совершенно непонятно как пристыкованный, малый космический охотник. Немного поколебавшись, всё-таки было немного боязно оставлять корабль без присмотра, я всё же решил довериться своей спутнице. Внутреннее оснащение охотника сильно отличалось от стандартной комплектации. Мне показалось, что я очутился в музее, и даже не космонавтики, а чего-то более древнего. На ум приходило слово паропанк. «Что, нравится? Меня, кстати, зовут Пся.» - представилась девушка и наконец сняла свои глухие очки. На меня уставились два смеющихся глаза, до боли напоминающие…
- А, да, как же меня?
- А давай я тебя буду звать Спящий! Тебе очень подходит.
- Почему это подходит?
- А вечно улетаешь в другую реальность. Располагайся. Сейчас мы тебя.

Я плюхнулся во что-то, напоминающее кресло, которое тут же приняло форму моего тела, тихонечко зажужжало и приподнялось над полом. Уж не знаю, почудилось мне или нет, но ощущения были такие, как будто кто-то массировал мне спину. Не так, как в обычных массажных креслах, а очень аккуратно, нежными, но в то же время твёрдыми пальчиками. Пальчики поднимались всё выше и выше: шея, голова… Я прикрыл глаза и улетел. Я снова, мысленно, конечно, очутился на планете молчания. Вокруг бродили полупрозрачные люди, на сей раз они были явно чем-то обеспокоены. И как будто чего-то искали, некоторые даже пытались рыться в песке. Это явно приносило им боль. Да уж, самокопание – штука ещё та, на очень большого любителя. Те, кто рылся подольше, становились менее прозрачными, песок заново наполнял их тела и в конце концов прижимал своим грузом к земле. Зрелище было плачевным, их выпученные глаза излучали страдание, они раскрывали рты, но не произносили ни звука. Как рыбы, нет, рыбы, выброшенные на берег, хотя бы извивались, а эти больше напоминали черепах. Обессиленных, после кладки яиц. Яиц? Черепахи, яйца, песок, глазастик! Так может?

Жуткий грохот заставил меня раскрыть глаза. По встревоженному лицу Пси, я понял, что произошло что-то нехорошее.
- Что? Что случилось?
- А у тебя корабль случайно не с искусственным интеллектом?
- Есть такое, а что?
- Да, похоже он сошёл с ума.
Я выглянул в иллюминатор и успел рассмотреть лишь искорёженный хвост стремительно улетающего корабля. Моего корабля.
- И куда же его черти понесли?
- А это уже у него надо спросить. Или у того, кто им управляет. Сам бы то он, как мне думается, прежде чем рвануть в стратосферу, как минимум отстыковался бы.
- Хты…

Я вкратце рассказал Псе историю своего посещения планеты, а также мои варианты версий происходящего. Она внимательно меня выслушала и протянула стакан. В стакане была серая с искоркой жидкость неизвестного происхождения. «На ка, хлебни для прояснения мозгов.» Я понюхал, запах был необычным, но не настораживающим, потом зажмурился и ломанул стакан.
- Ой, тьфууу, что это за дрянь такая?
- Вовсе и не дрянь, а очень даже полезная штука – настойка пепла мозгов птицы Гы с планеты Штынь.
- Птицы Гы?
- Ну да, она так смеётся.
- Стесняюсь спросить, как же она плачет.
- А она всегда смеётся, потому что питается травой Пхы.
- Резонно, но только если она питается этой травой, то, «Пхы!» что же у неё в мозгах?
- Мне кажется ты сам уже себе ответил.

Перед глазами замелькали розовые круги, потом они сменились фиолетовыми, а потом пришло понимание.
- А давай его поймаем?
- Точно. И сделаем чучело!
- Не принципиально, но, как вариант.
- А зачем нам его ловить?
- Чтобы вернуть мой корабль.
- Отлично, тебе корабль, мне чучело.
- Вот только…
- Что?
- А что же будет с этой планетой? Да и глазастика жалко, он же такой маленький, несчастный. И потом. Он же явно мне доверял.
- Да, выглядит хреновастенько. Тогда давай проще: поймаем и поговорим.
- С кем?
- С ним.
- А как?
- А напоим его. У тебя трекер на корабле стоит?
- Конечно стоит. Только, как же мы пришвартуемся с разбитым шлюзом?
- И чего ты всё в какие-то дебри лезешь? Загоним на ближайшую планету, там шлюзы не нужны.
- А и верно. Давай, бей координаты.
- О, да тут совсем недалеко, кстати он уже и сам сел на планету. Там, кстати отменный збынь!

Полёт занял всего пару часов, правда не успели мы сесть на планету, как трекер стал стремительно удаляться.
- Эххх…Видно почуял неладное, ну ничего, чуть позже догоним, а сначала збынь!
- А может не надо?
- Нет, ты обязан это попробовать, такого больше нигде нет. Не боись догоним твоего питомца.
Мы вышли из охотника и двинулись по запутанным улочкам прикосмопортового городка в одном Псе известном направлении.
- Странно, тихо, как будто вымерли все.
- Может они просто спят? Ну типа сиесты.
- Да не бывает тут никакой сиесты. Здесь и ночью то мало кто спит.
Наконец мы дошли до нужного бара, внутри было сумрачно, играл джаз и танцевали люди, много людей. Много абсолютно прозрачных людей молча танцевали джаз. Пол был усеян толстым слоем песка. Мне резко стало нечем дышать, и я выбежал наружу.

Скурив одна за одной три сигареты забористой чмули, я немного успокоился. Захотелось пить. Из бара вылетела, матерящаяся сразу на нескольких языках Пся. За собой она тащила внушительного вида бидон.
- Чё уставился? Лучше помоги.
- У людей трагедия, а ты их грабишь?
- Ну не пропадать же продукту. Он в принципе почти не хранится.
- Это то, что я думаю?
- Ага, он самый, холодненький, с пеночкой, нако, продегустируй.
Она достала ковшик, зачерпнула из бидона, немного отхлебнула и протянула мне. Я хотел было отказаться, но пересохшее горло решило по-другому. Несколько жадных глотков и прохладная пряная жидкость переместилась в мой организм. По консистенции это напоминало кисель. Она нежно обволокла мой издёрганный последними событиями мозг и ….

Я смутно помню, как мы добрались до охотника, как потом летали, высматривая живых людей, как обнаружили один очень странный бархан. Правда яйца, которые мы там нашли и тут же на месте поджарили и съели, были вкусные. Очнулся я часов через несколько. За иллюминатором простирался открытый космос, на полу валялся опустошённый бидон, в кресле сладко посапывала Пся, из динамиков рычала какая-то лютая хрень. Я вырубил музыку и растолкал свою импульсивную попутчицу.
- Ну чего опять стряслось?
- У меня есть два вопроса: где мы и почему збынь?
Она приоткрыла левый глаз, и резким движением залепила мне подзатыльник. Внутри черепной коробки ударили колокола.
- Где, где… именно там, где ты и подумал. Пока ты дрых, я уже три планеты облетела, везде одно и то же.
- Да ты что?
- Именно так.
- И что же делать?
- Надевать скафандр. Посмотри-ка в иллюминатор.
Я выглянул и увидел свой потрёпанный корабль, он мигал аварийными сигналами, как новогодняя ёлка.
- Ха, небось горючка кончилась.)
- Ты летаешь на горючке? Ты вообще из какого века вылетел?
- Ну дааа. А что нельзя?
- Тебе можно.
Мы облачились в скафандры и вышли в открытый космос.

По мере приближения к кораблю начал ощущаться холод. Испугавшись, что скафандр неисправен, я произвёл экстренную диагностику. Все показания были в норме. Взглянув на Псю, я понял, что её тоже колбасит. Вот и гадай теперь, толи это отходняк от збыня, толи нас вымораживает какое-то излучение, но факт оставался фактом, и когда башмаки коснулись обшивки, нас уже просто колотило. Значит поймать. Ага, а как же мы попадём внутрь? Пся, по привычке, заглянула в иллюминатор и постучала. Реакции никакой. Я начал перебирать в памяти всё, что успел накопить про Хны: глаза, хвост, усики, мелодия... Стоп. Мелодия! А почему бы и нет? Я подошёл к шлюзу, включил интерком, прикрыл глаза и стал насвистывать такой знакомый и в то же время неподдающийся индификации мотив. Исчерпав свои вокальные возможности, всё это сквозь скрежет стучащих от холода зубов, я посмотрел на свою спутницу. Пся постучала мне по голове, а потом покрутила пальцем у виска и внутренне фыркнула. Я хотел было апеллировать, но тут двери шлюза раздвинулись.

Зайдя, мы попытались избавиться от скафандров. Это удалось не сразу, скрюченные пальцы не слушались. Прошло немало времени, пока мы, изгибаясь, как заправские камасутеры, всё-таки выползли из них. Встать на ноги не было никакой возможности, конечности отказывались выполнять приказы мозга. Голова стремилась к полу, поле боли буквально вжимало нас в обивку.
- Слышь, Спящий, проснись! Нам срочно нужен антидот. Есть у тебя что-нибудь в загашнике?
- Антидот?
- Ну что-нибудь типа збыня?
- Есть ушные капли Орухапанов.
- Их пьют или колют?
- Капают в уши. Ушные же.
- Ты глухой? Хватит мне по ушам ездить. Говорю же надо что-то мощное, чтобы заглушить поле.
- А ты не перебивай. Орухапаны не имеют глаз и ноздрей, а потому всё делают ушами.
- И сексом ими занимаются?)
- Можно и так сказать. Но зато уши у них уникальные, длинные, практически до пят и очень чувствительные. А ещё они умеют ими вибрировать на разных частотах. И таким образом общаться. Да, рта у них тоже нет.
- А чем же они питаются?
- Радиацией местной звезды Утрапан. Она сильно отличается от солнечной и очень питательная.
- Кароче. Я поняла, тебя возбуждают уши. Нам то как эти капли помогут?
- А ты попробуй?
- А со збынем мешать можно?
- Тебе всё можно, как мне кажется.
Я капнул себе и Псе по две капельки в каждое ухо.
- Чот не торкает, ты правильную дозировку капнул?
- А без понятия, я сам первый раз пробую.
- Идиот. Теоретик хренов. А ну-ка дай сюда.

На двадцатой капле начало отпускать, а на сороковой вштырило так, что никакое поле нам было уже не страшно. В ушах играл симфонический оркестр. Да так реально, что мне казалось, будто я сам сижу в оркестровой яме. В левом играли скрипки, в правом валторны, в затылке отдавали барабаны. И самое интересное, что я сам мог дирижировать всем этим. "Ты что там опять задрых что ли"- прокричала мне Пся прямо в ухо.
- Чё разлёгся, давай вставай. А то у меня от "ели мясо мужики" аппетит разыгрался.
- Надо же у тебя КиШ, а я думал тоже оркестр.
- Какой на хрен оркестр, я отродясь такого не слушала.
Она ещё что-то кричала и яростно жестикулировала. А мне было хорошо. Меня захлёстывало волнами гармонии. Это было так прекрасно, что хотелось поделиться. Чисто инстинктивно, я крепко обнял свою беспокойную спутницу и прильнул к её губам. Через какое-то время она перестала дергаться. Я разомкнул объятья. На меня смотрели два ошарашенных глаза, их радужка стремительно меняла цвет с зелёного, на ярко-серый, зрачки сужались. «Оркестр значит...» - она покачала головой в такт мелодии, игравшей и у меня в голове. «Кажется я начинаю понимать, почему папа морщился при слове филармония. Вот теперь я готова убить кого угодно." В наших ушах заиграл танец с саблями и, не тратя больше время на слова, мы направились внутрь корабля.

В кают-компании нам открылась поразительная картина: всюду были трёхмерные проекции людей. У тумбочки сладкая парочка целовалась в лучах луны, преломленных пылью водопада, под кровать уходила наезженная лыжня с кучей снующих по ней лыжников, под потолком плескалось море, огромный диск солнца медленно погружался вверх. Посреди всего этого безумия лежал невероятно распухший Хты. Его глаза были открыты, но абсолютно темны. Внезапно в одном из них сверкнула молния и меня иут же ошпарило триггером воспоминания: речка, мы переходим ее с отцом вброд, вдруг весь мир резко исчезает, вокруг вода и пузырьки воздуха, мне нечем дышать, крепкая рука... Крепкая рука отвешивает мне очередную пощёчину, и это конечно же Пся.
- Обморочник, очнись.
- А, что?
- Походу клиент почти отошел, как паковать будем?
- Где-то у меня был трос.
- Вот на хрена тебе трос в космосе?)
- В комплектации с кораблём шёл.
- Ты что, корабль на озоне заказывал?)

Огни моего беспомощно распластавшегося в космосе корабля скрылись за кормой. Через какое-то время на его месте раскрылся огненный бутон.
- О-боже. Да как же так, мой корабль!
- Я решила подстраховаться на всякий случай. Да не ссы, страховка всё покроет. У тебя же есть страховка?
- Да как ты могла!
- Ну ты и удод…
После того, как милый зверёк играючи уничтожил несколько планет, мы решили с ним не церемониться и накинув лассо на его выдающиеся глаза тупо выдернули в открытый космос. Пролетая над планетой молчания, мы обрубили конец троса. Маленький яркий метеор сверкнул и затерялся среди облаков. Я всё же чувствовал небольшие угрызения совести и поэтому решил дать глазастику последний шанс.
- Ну что, Спящий, куда тебя подвести?
- А ты сама то вообще, откуда?
- Тебе лучше не знать. Кстати, там у тебя еще один пузырёк капель завалялся, я прихватила с собой.
- Да? Интересно, как он будет сочетаться с напитком из мозгов птицы Гы?
Мы синхронно захохотали. Кажется, теперь мы постоянно были на одной волне. Музыка нас связала.