Разум, заморозивший все воспоминания, запечатавший их в подводной части айсберга, ослабил хватку и стал позволять тёплому течению эмоций слой за слоем размывать лёд, обнажая каверны, заполненные свинцово-вязким. Он сидел на берегу пруда, устремив взгляд в чёрную толщу воды и пытался вспомнить. Пытался вспомнить, почему он должен сделал это опять? Темнота манила, притягивала, успокаивала, убивая так ненавистную ему суету на корню. В ней и только в ней он находил умиротворение. Именно в такие моменты полного погружения его голову посещали самые замечательные мысли. Они приходили внезапно, как озарение, если конечно же озарения бывают тёмными. Они не требовали какого-либо пояснения или дополнения. Нет. Предельная ясность, не оставляющая шанса домысливанию. Никаких сомнений: «Так правильно, так надо, так всегда.» Из-за туч показался зловещий глаз луны, Гворк поднял голову и закрыл глаза, сидевший рядом на дереве чёрный ворон что-то неразборчиво каркнул во сне, в воде что-то булькнуло.

А когда-то он любил смотреть сквозь закрытые веки прямо в глаза, только не луне, а солнцу. И видел причудливые переливающиеся узоры, и пятна, и пытался разгадать значение увиденного. Эти видения всегда были тёплыми и ненавязчивыми, он буквально купался в тёплой неге. Да и звали его, тогда как-то по-другому. Вот только как? Нет, теперь уже не вспомнить. Или пока? А потом… А, потом его стало всё это раздражать. Но в основном люди. Люди никак не могли оставить его в покое. Они все бежали, болтали, суетились, пахли в конце концов. И совершенно не признавали никого, кто не вписывался в привычное. А если встречали такого, то пытались растормошить, разболтать и впихнуть в столь привычную суматоху. Им всегда было мало, они всё время чего-то от него хотели, требовали, ждали. А он хотел пустоты. Просто сидеть и слушать мир. И щуриться на солнечных лучах. На самом деле Гворк не знал, чего хотел, но бесконечная людская суета просто не давала ему времени подумать об этом.

Кстати, о времени, с ним у Гворка были особые отношения. Как-то раз, в момент сильнейшего нервного напряжения, когда его мысли тщетно пытались пробиться сквозь муть бытовой суеты улицы, внезапно что-то изменилось. Он буквально физически почувствовал, как его извилины перескочили на какой-то другой, запредельный уровень, и завертелись с немыслимой скоростью. Гворк даже остановился и потрогал себе лоб. Было полное ощущение, что внутри черепной коробки образовался пар, а снаружи… А, снаружи время остановилось. Буквально. Словно в каком-то забытом кино. Звуки тоже исчезли. Люди замерли, как статуи, в странных позах, не закончив движение. На мгновение он почувствовал себя Богом, ходил, рассматривал, трогал, а потом испугался. И всё вернулось вспять. Такое случалось ещё несколько раз, в основном в экстремальных ситуациях. Гворк пытался понять, как это работает и попробовать использовать такой необычный навык, но было одно, но. Это требовало колоссальных усилий, его мозг практически отключался, и как следствие, пробуждались инстинкты.

Он не желал никому зла, а просто хотел защититься. Всего лишь отгородиться, хоть на время, стеной, за которой его бы оставили в покое, вот только… А, ночами приходил к пруду и смотрел в темноту воды, и пытался вспомнить. Вспомнить, как оно было до. А потом взошла луна. Веки оказались бессильны перед её всепроникающим светом, и его разум стал леденеть. Гворк смотрел и смотрел сквозь закрытые веки прямо в её немигающий глаз, и наполнялся чувством правильности содеянного и ещё не совершённого. Он видел прекрасный новый мир, абсолютно пустой и безжизненный. Мир вечного покоя. Где не было ничего и никого, способного помешать его мыслям, только идеальная пустота, как чистый лист бумаги, к которому хотелось прикоснуться пером отложенных идей. И ради этого мира он готов был пойти на всё.