Жил-был кот Тимофей. Чёрный, огромный. Папа у него был Граф, то есть граф во всех смыслах: и по своей кошачьей сути, и по имени. Тимофей удался весь в отца, вот только имя получил просто так, с потолка. Сперва злился, а потом поумнел: хорошо ещё, что Мурзиком не нарекли, и на том спасибо. А уж иначе как Тимофей его и не называли, никаких тебе Тимошек, Тимок и прочих уничижительных прозвищ.

Отношения с окружающим миром у Тимофея складывались трудно. Когда он был ещё бестолковым подростком, хозяин, в декабрьской вечерней темноте мчавшийся к телефону – нет чтобы свет включить! – наступил ему поперёк живота. Кот утробно мявкнул и уполз страдать в недра дивана. Три дня перед ним извинялись, носили в диван еду и воду, но он только тяжко сопел и бил когтями по рукам. Когда оклемался – вышел и взглянул на хозяина другими глазами. Что-то покинуло Тимофея безвозвратно, а хозяин потерял статус главного в доме и перешёл в разряд «или я, или кот!».

Дальше было ещё хуже: в квартире появился щенок. Безумная собака совала морду в миску к Тимофею, пила его воду и получала ласки, предназначавшиеся коту. Страдалец задумал месть. Но он забыл о том, что месть – это блюдо, которое надо подавать холодным. А кот погорячился. Как-то раз, когда щенок поспешал на кухню к кошачьей миске, полагая, что жизнь прекрасна и удивительна, Тимофей материализовался в коридоре, в том самом месте, где всё сходилось: длинный переход от кухни, короткий переход от комнат и, собственно, сам эшафот. Щенку полагалось быть убитым метким ударом когтистой лапы из-за угла как раз в тот момент, когда он, беспечный и счастливый, напившийся воды из котиной миски и наевшийся его сухого корма, хлопая ушами и вытаращив глаза, мчался бы по коридору ко входной двери. Щенок и не добежал бы, но был спасён глупой молодой хозяйкой. Именно благодаря этому событию Тимофей надолго утратил веру в справедливость. Одновременно со спасением собаки из кота ушло воспитание. Его и так особо не было, а тут вообще пропало. С тех пор Тимофей превратился в огромный мстительный сгусток всех существующих энергий. Щенок был обречён.

Но и тут кот не додавил судьбу. С охами, вздохами, плохо скрытым удовлетворением и прочими изощрёнными и обидными знаками внимания он был водворён в хозяйственную сумку, сослужившую последнюю службу в качестве кошачьей переноски, и препровождён в дом, откуда был родом его знатный папаша. Там-то и началось восхождение Тимофея по служебной лестнице.

Для начала кот решил, что он овчарка. В квартиру к пожилой даме, волею судьбы оказавшейся хозяйкой Тимофея (как ранее – его легендарного отца) допускался только участковый врач. Остальным переступать священный порог было нельзя. То есть вообще нельзя. Даже соседи, приносившие даме иной раз из магазина молоко и хлеб, вынуждены были оставлять покупки снаружи. Тимофей не дремал. Среди собак он мог бы вести мастер-класс по охране жилья. Даму такое положение вещей некоторым образом напрягало. Но потом произошло событие, которое положило конец всем её сомнениям.

Однажды осенью она и кот (ну как его было оставить одного на несколько дней – ведь никто бы не рискнул зайти в злосчастную квартиру) были приглашены в деревню, что находилась в 120 километрах от города. Хозяйка ехала запастись яблоками, кот ехал потусить: на других посмотреть и себя показать. Хозяйкина неделя закончилась в срок, а у кота так быстро не вышло. Дама уехала, сорвав голос и вдоволь напсиховавшись из-за отсутствия домашнего питомца. Договорились с селянами, что те приютят бездомное животное в лютые морозы и не дадут ему помереть с голода. Знал бы кот, какого мнения о нём люди, он бы им показал. Но к счастью, он не догадывался о степени недооценки себя как личности.

Дама вернулась в город и стала тосковать по коту. Грустила она неделю, пока в один прекрасный день не вышла в аптеку. Когда она открыла дверь подъезда и прищурилась от яркого солнышка, на грудь ей бросилось животное, которое она со страху сперва не признала. Драные уши, свалявшаяся грязная шерсть… Тощая, с горящими глазами зверюга ввергла женщину в шок, и та чуть было не отдала концы. Но когда они с котом расплакались, расцеловались и, позабыв про лекарства, вернулись в дом, милый дом, она сказала, что никому и никогда его не отдаст. Тот удовлетворённо вздохнул, перекусил, чем нашлось, и пошёл отсыпаться.

Потом кот, конечно, ушёл жить на улицу, он заболел свободой, а от этого лекарства нет. Тимофей завёл семью и поселился в подвале. Растил котят, бился с залётными котами, не допуская на свою территорию чужаков. Нежно обожал хозяйку, завидя её издали, мчался навстречу, задрав хвост трубой, тёрся об ноги, жмурился и ласково рычал, когда она его гладила по спине и кормила из мисочки. Делилась как с родным; да он и был ей родной.

Жизнь его оказалась недолгой, слишком он любил трепать судьбу за шкирку. Быстро закончились все его девять жизней, но кот блеснул! Притчей во языцех дано стать не каждому. И наверняка он улыбается во весь свой зубастый рот, когда слышит с кошачьей радуги: «Ну ты и тимофей!!!»