Четыре разноцветных, но одинаково понурых инопланетянина гуляли по августовскому лесу, вдыхая непривычные для их постоянного места обитания запахи. Нет, они вовсе не грустили. Несмотря на дождь, непрерывно сыпавший из рыхлых, похожих на чайный гриб, туч, они медленно шли, сканируя глазами землю.
Самого маленького, ярко-розового, взяли с собой впервые, и он бегал от зеленого папы к желтой маме, топая сапожками по мокрой траве, опавшим с берез, золотистым листочкам и рыжим чашечкам лисичек. Своим маленьким ножичком он помогал срезать найденные родителями уцелевшие грибы и складывал их в плетеные корзинки.
Его большой сиреневый брат, чтобы не заблудиться, сверял траекторию движения с навигатором, оставляя после себя в березовом перелеске длинный коридор.
- Эоо!
- Ооу! – слышалось то с одной, то с другой стороны, в зависимости от того, куда усталые конечности заносили папу или маму.
Старая нахохлившаяся ворона сидела на согнувшейся под ее тяжестью макушке березы и хмуро смотрела на них сверху вниз. Она еще помнила те времена, когда перелески, что сейчас окружали молодой лес, отделяли друг от друга лазоревые поля, засеянные льном.
Обойдя поле по периметру, семья снова вышла к точке высадки.
- Ну, чё, погнали? – ставя в багажник ниссана корзинки с грибами, подмигнул зеленый глава семьи неутомимому ярко-розовому сыну.
- Папа, - позвал большой сиреневый сын, оторвавшись от гаджета и задумчиво глядя в небо, где макушки чешуйчатых стволов щекотали флегматичные тучи длинными иголками. – Что это?
- Это сосны, сынок, - проследив за его взглядом, ответил отец и молча встал рядом.
Семья сняла шуршащие плащики-дождевики и, стряхнув с сапог сосновые иголки и налипшие листики, загрузилась в машину.
Дождь не помеха
След в памяти оставит
Короткий отпуск.