Борька, как обычно, гордо восседал на покосившемся соседском заборе, болтал ногой, бесцельно глядел по сторонам и насвистывал какую-то незатейливую мелодию. Я каждый день вижу его здесь примерно в одно и то же время из окна своего кабинета. И каждый раз я очень надеюсь, что на этом заборе он просидит весь день, потому как этот мальчуган – настоящий разбойник. Его пакости, хоть и мелкие, подстроены всегда так искусно, что диву даёшься, откуда у десятилетнего ребёнка столько хитрости, наглости и изобретательности.
Вот, например, однажды он повздорил со своим школьным товарищем и, чтобы насолить ему, раздобыл невесть где порошковую зелёную краску, отловил всегда безупречно белую кошку – любимицу строгой и склочной бабы Нади – и выпачкал её целиком, а баночку подкинул своему обидчику. Ох, и крику-то было! Только после того, как бедолагу выпороли и перешли к назидательным беседам, выяснилось, что даже после наказания сознаваться и раскаиваться в своём поступке он не собирается. Тут только мама Борьки и обнаружила у сына штаны и рубашку, выпачканные зелёным.
А недавно досталось от него и мне. Посёлок у нас маленький, но библиотека большая, на целую округу. Книг много, бывают и редкие экземпляры. Их я нахожу в совершенно разных местах, иной раз приходится ехать за какой-нибудь особенно ценной за тридевять земель. И о моих поездках всегда всем известно, потому как одному то, другому это привезти нужно. Вот и Борька прознал, что книга, за которой я собрался, очень уж для меня важна. Перед самым отъездом, на очередную его пакость я не сдержался и высказал ему всё, что думаю о нём и о его поведении, и в выражениях весьма неласковых.
В посёлок я возвращался счастливый, с аккуратно завёрнутой в несколько слоёв бумаги, книгой в портфеле. И так я был опьянён своей удачей, что совершенно не заметил, как дорогое моему сердцу приобретение каким-то чудесным образом выскользнуло у меня из портфеля и исчезло, словно растворилось в воздухе, пока я самозабвенно болтал с соседями и отдавал купленные по просьбам вещи. Очевидцев этого события не оказалось, и я начал подозревать, что выронил книжку по дороге, или вообще забыл где-нибудь, хоть это и было очень маловероятно. Всей оравой мы принялись искать пропажу, но тщетно.
Час спустя я, удручённый, сидел в кабинете и, пытаясь отвлечь себя от грустных мыслей, перебирал какие-то бумажки и машинально отвечал на письма. Вдруг в открытое окно влетел пронзительный звонкий смех. На заборе сидел Борька и умело орудовал красивой самодельной рогаткой.
- Боря! Зайди ко мне, пожалуйста! – крикнул я.
Через пару минут мальчишка уже стоял у порога с недовольной физиономией.
- Боря, зачем ты взял книгу?
- Какую книгу? Ничего я не брал. Я читать не люблю.
В его глазах я совершенно ясно увидел притаившийся страх и крайнюю настороженность. Теперь в правильности своих подозрений я был абсолютно уверен.
- Ну куда же она тогда подевалась?! Ума не приложу! – я несколько театрально всплеснул руками, тем самым положив начало своей незатейливой игре.
- Я-то откуда знаю… - не сдавался он.
- Ты понимаешь, это такая книга! Ну просто невероятная! Таких во всём мире всего-то три штуки. И одна была бы у нас…
- А что такого в ней? Скучная небось, как и все остальные…
- Нет, Боря, это замечательная книга! Я бы её даже на руки никому не выдавал, только в моём присутствии чтобы читали. Тот, кто её прочтёт, очень многое поймёт и станет умным и сильным.
- Ха, сильным станешь только если тяжести будешь поднимать, на турниках висеть ну и так далее. – со смехом возразил Борька.
- Нет, друг, этой твоей силы не всегда ведь достаточно. Есть и другая сила, внутренняя. Её турниками не пробудить.
Теперь в глазах мальчугана показались первые искорки интереса. Какого-то спортивного, соревновательного. Это было как раз то, что мне нужно.
- Значит, не знаешь ты, где книга?
- Понятия не имею. – фыркнул Борька и поспешил удалиться.
Теперь мне нужно было выжидать и наблюдать. В том, что нехитрый мой план сработает, я уверен не был, но надежда, как известно, умирает последней.
На следующий день я Борьку на заборе не обнаружил. И на второй, и на третий тоже. Совсем заглохли его проказы и, по показаниям мальчишек, реже он теперь появлялся на речке.
Вечерком я решил наведаться к Боре домой. Анна Николаевна, мать этого шалопая, встретила меня тепло, сразу предложила чаю, засуетилась у стола.
- Что-то сына вашего не видно в последнее время. Где это он пропадает?
- Ой, да он всё что-то на чердаке сидит. У него там вроде берлоги. Входить туда запрещает, спускается только к обеду да на улице чуть-чуть побегать. Не знаю уж, что он там делает, небось какую-то новую шалость затевает… - вздохнула Анна Николаевна.
- А можно я тихонечко к нему поднимусь?
- Конечно.
Стараясь не шуметь, я, наконец, добрался до дверцы чердака и медленно открыл её. На маленькой старенькой скамеечке, у самого окна сидел Борька и, насупившись от усердия, внимательно водил глазами по печатным строчкам моей книжки.
- Так вот где ты пропадаешь! – воскликнул я.
Мальчишка так и подскочил от испуга и неожиданности и, подняв на меня виноватый взгляд, только негромко произнёс:
- Я почитаю… Можно?