Я иногда пишу по следам сессий тексты. Эта миниатюра - один из таких текстов.
Согласие клиента на рубликацию получено.
Идея миниатюры для меня была такова:
если читать вслух — почти молитва для уставших, но не сдавшихся,
если перечитать через неделю — найдутся новые строки в старых местах,
как ведёрко: кажется, оно пустое, а в нём — целая жизнь.
Радости Вам!

Десять часов.
Будильник сработал — как будто кто-то постучал по внутреннему миру деревянной ложкой: «Эй, ты там? Пора».
Тело — уже на ногах. Душа в процессе загрузки. Панель мигает: «Подключение к себе… 12%… Подождите. Идёт извлечение воспоминаний».

Выходные.
Тишина. За окном — свет. Такой, что мог бы быть в Греции, в Италии, на Луне — да только сил на путешествие нет. Не от лени — от глубины. Внутри что-то осело, как осадок в стакане воды: не муть, а слои. Осадочные породы души.

Да-да. Я давно думаю, что мы — не плоские фигурки на бумаге. Мы — геологические разрезы.
Посмотрите на срез: внизу — юра (первая обида, которую никто не заметил). Выше — мел (бабушкины пироги по субботам, запах, врывающийся в комнату, как вестник праздника). Ещё выше — антропоцен (ты уже взрослый, но вдруг ловишь себя на мысли: я всё ещё тот, кто ждал этого запаха).

А сверху тонкая корочка «сейчас»: усталость, список дел, голос в голове: «Ну что, соберись».
Люди видят только эту корочку. Как айсберг — выдают за льдинку. А под ней — целая история. Каждый из нас с ноутбуком воспоминаний, который не подключается к облаку. Не потому что не хочет, потому что там — приватные папки.

Иногда мозг, как старый архивариус, подаёт мне «на ознакомление» ведёрко с васильками. Голубыми, как небо в детстве. С трещиной у ручки. В нём — расчёски. Оно стояло там, где теперь живёт другой человек. Но во мне оно на месте. Как маяк, который светит не вперёд, а вглубь.

Сын вчера сказал:
— Мам, мы Деду Морозу написали. Пятую игрушку и маленькую собачку. Такую, чтобы можно было держать.
Наша — 36 килограмм мудрости и шерсти. Она не лает — цитирует Сенеку.
А хочется маленькую. С пузиком, тёплым и голым, как доверие.

Был миг, и я ощутила себя.
Не «я должна», не «я выгляжу нормально», а я здесь.
Я как ластик: мягкий, но плотный. Не камень, но и не туман. Если согнёшь, вернётся в форму. Если стукнёшь, подпрыгнет и простит.
Цельный. Не собранный из осколков — сросшийся.
Было…

Потом снова тень.
— Какой там ребёнок? — думаю.
— Я сама до дивана добираюсь методом «три шага — пауза — внутренний монолог».
И всё же…
Когда я гуляла с коляской, я видела день. Не как сотрудница вечных сумерек,
а как человек, которого солнце узнаёт в лицо.
Утро — не враг. День — не туннель. Время — не преступник.

Иногда кажется, всё ушло. Всё стёрлось.
Но нет.
Ничего не стирается.
Только уходит вглубь. Как река под землю.
Она течёт. И питает корни того, что ещё не выросло.

Сейчас десять.
Я еще не проснулась до конца.
Но уже на связи.
С бабушкой — через запах теста.
С маленькой собой — через ведёрко с васильками.
С будущим — через лёгкое, почти неуловимое: я ещё могу быть упругой.

И этого — пока достаточно.
Чтобы встать.
Чтобы подождать, пока загрузится душа.
Чтобы тихо сказать себе:
«Здравствуй. Я рада, что ты ещё здесь.
Давай — по одной чашке чая.
И по одному слою — за раз».