Охота прошла успешно. Заяц, три кряквы, пара чирков… Охотники: Силыч – управляющий дворовыми помещика Никитина, староста Михей и его брат Федька – сели передохнуть перед тем, как тронуться в обратный путь. С утра на ногах – находились, притомились. Достали из ягдаша хлеба с солёными огурцами, сала. Перекусили чем бог послал и слегка разомлели от еды.
Нонка, рыжая борзая, гуляла, что-то вынюхивая в сушняке, неподалёку. Ноябрьское солнце перевалило за полдень. По земле тянуло холодком – долго не посидишь. Стояла тишина. Густая, как кисель, она разбавлялась шуршанием собаки в траве и кряканьем пролетающих уток.
– Силыч, – лениво завёл разговор Федька, – а ведь ты промазал в этого чирка. Это я его подстрелил.
Силыч, зевнув, произнёс:
– Да я и не больно-то старался попасть. Что с него? Одни перья. Мяса – с кулачок. Да и жёсткое оно… Будешь целый день варить и дробь из него, как семена, выковыривать… А в результате – ни вкуса, ни пользы. Так, баловство одно.
Силыч явно старался оправдаться в Федькиных глазах – промазал ведь, что говорить!.. И Михей пришёл ему на помощь:
– Да, мелочь-птица. Что о ней разговаривать? Расскажи лучше, как ты с волком встречался.
И тут Силыч оживился. Будто вина выпил. Глаза загорелись, взбодрился – дрёму как рукой сняло. Он подхватил поданную мысль:
– Волка встретить – это тебе не чирка стрелять! Слушай, Фёдор, да на ус мотай.
И чуть помедлив, охотник начал свой рассказ.
– Это было лет пять тому назад. Повадился волк в деревню – по дворам ночами ходить: то овцу зарежет, то собаку разорвёт, то тёлку загрызёт. Приметили его. Большой такой, матёрый. Засаду устраивали, хотели изловить. А он как тень появлялся, неожиданно. Ждут его в одном месте, а он в другом конце появится. Спохватятся – а его уже и след простыл. Мужики собрались с ружьями на облаву. Пришли они в тот раз, значит, за его шкурой в лес – и вернулись домой ни с чем. Волк-то зверь умный – почуял опасность и сховался.
А я дня через два еду из Петропавловки на повозке. Остановился у просеки по малой нужде. Зашёл в лесок. Сделал своё дело. И только хотел к повозке вернуться, глядь – а на меня из-за куста волк смотрит. Огромный! Глазищи так и горят! Я замер. Ну, думаю, конец мне пришёл. Давай читать «Отче наш» да Пресвятую Богородицу просить, помоги, мол, спаси. А волк-то стоит, как вкопанный. Только глаза горят каким-то бесовским огнём. А я одну молитву дочитываю, да следующую начинаю: «Господи, Иисусе Христе, сыне божий! Помилуй мя грешного!» Как не забыл с перепугу? А на волка будто столбняк напал – не шелОхнется. И только я дочитал эту молитву, он как рванёт от меня в лес. Сначала на четырёх лапах бежит, как полагается, потом поднялся на ноги и припустил в чащу, как человек. И обличием меняется: шерсть клочьями спадает, хвост отваливается. И он – голый, только волосы на голове всклокоченные. Я чуть не упал со страха. Оборотень! На Тамбовщине давно ходили слухи об этих тварях. Но чтобы у нас?.. Вот что страшно: от обычных волков их и не отличить. Только с молитвой и увидишь. Они божию молитву страсть как не любят. Вот и этот дал дёру. Он в лес, а я к повозке – тикать! Домой! Да так, что чуть не загнал каурого!
Приехал, рассказываю. А тут Илья, дворовый, говорит, что около Петропавловки живёт в лесу колдун. Так это точно он и был – оборотень! Ты, Федька, в дорогу можешь ружьё забыть, а молитва всегда с тобой будет. Она на самый крайний случай всегда пригодится. Верней любого ружья. Как заговор от всякой нечисти. У меня в память от той встречи, глянь, белая прядь на виске появилась.
– Ещё бы! – улыбнулся Михей. – Страху такого натерпелся…
– Однако пора вставать.– Силыч поднялся и потянулся. – Собирай трофей, Фёдор. А ты, Михей, что лыбишься? Будто не веришь? Колдуна-то того на следующий день нашли мёртвым в лесу. А волк исчез, будто его и не было. Я вот думаю, не моя ли святая молитва его победила? Ну, пошли, товарищи! Нонка, пошли домой!
Охотники собрались и тронулись в обратный путь. Нонка бежала впереди, весело повиливая хвостом. Убегала вперёд на довольно большое расстояние и возвращалась к охотникам: мол, не теряйте, я здесь, с вами. Хорошо, что здесь. Без собаки-то на охоте никак, а одному в лесу без неё – и вовсе боязно.
Охотники прибавили шагу. И вот уже показались первые дворы, строения, избы деревни. К темнеющему небу тянулись зыбкие дымки от труб. По-над землёй белыми клоками шёл туман. Ноябрь обещал быть холодным.
«Самое время для волков, – думал Михей. – Господи, спаси и помилуй!». И, словно его услышав, залаяли деревенские собаки: со стороны леса раздался протяжный вой.