Айван на встречу не пришёл. Его таки сожрали вуоки.
Вуоки - кошмарные зверюги с планеты Си звезды Бета-Центавры; глаза у них кроваво-алые, а клыки с ладонь величиной. Мы все огорчились, но не слишком. Во-первых, старина Айван - зануда, и самое захватывающие приключение в его исполнении звучит тоскливее, чем инструкция управления звездолётом. Во-вторых, свято место пусто не бывает: наша компания тут же пополнится новичком, который по традиции угостит нас трофейным обедом. Неизвестно, откуда он прибудет, а экзотическое угощение - это хоть какое-то разнообразие. А в третьих... Все мы когда-то не придём на встречу... Думать об этом - жутковато, и мы стараемся поскорее забыть о не пришедших, просто из чувства самосохранения. В нашем хобе уход мгновенный и безболезненный, как будто тебя выключили, на за энное время жизни привыкаешь быть включённым. Поначалу, конечно, хоб кажется раем, а срок пребывания в нём огромным. Как-никак, пашешь с юных лет, копишь каждую копейку, перебираешь проспекты: выбор правильного хоба - самый важный выбор в жизни. Выберешь роскошный и дорогой - сбережения растают куда быстрей, чем здоровье, и слова "преждевременный уход" перестанут быть метафорой. Пойдешь в какой-нибудь затрапезный, но дешёвый, помрёшь от тоски и скуки задолго до того, как истечёт твой  срок, оставив кровные монеты паршивому хобу. Наш - золотая серединка, но дни похожи друг на друга и летят почти незаметно. Считать их перестаёшь едва ли не сразу, и понятия не имеешь, сколько тебе осталось. Время, правда, уходит самым приятным для твоей души образом; хоб - от слова хобби, а мое хобби - охота.  Охота  охоте - рознь, но у каждого постояльца все условия для выбора дичи и географии. Пусть наши комнатки-крохотульки обставлены по-спартански, но у каждого есть своя кабина ноль-пространственного портала. Набираешь на клавиатуре название животного и планеты, укладываешься в серебряную люльку и отчаливаешь в своё прекрасное далёко. Новички обычно шастают кто-куда: глаза-то разбегаются и шалеешь от доступности немыслимых приключений. Когда прибываешь на незнакомую планету, появляется необычноя лёгкость во всем теле: ничего не болит, и старые кости - как молодые. Вдобавок, тебя всегда поджидает успех, в борьбе с самыми злобными жуткимими тварями, на которых и взглянуть боязно. Но рассказывать о победе над ними приятно, а наши сборища с байками о пережитых приключениях  - непременная часть программы. Постепенно каждый из охотников находит себе любимую дичь, за которой гоняется с изматывающим собеседников постоянством, и рассказы приобретают назойливость заученной наизусть мантры. Коллеги предпочитают ужастики наяву с потоками крови  и адреналина, он разбавляет однообразие; а я охочусь на аол. Аолы - это пичуги с планеты Тиики; их ловят ради пуха, шаль из которого стоит десятка лет в дорогом хобе. Аолы пугливы и увёртливы; убивать их бессмысленно - они тут же тускнеют. Но когда они чистят пёрышки и роняют свой пух на поддон клетки, он сохраняет окрас и драгоценные свойства. Пейзаж Тиики соткан из радужной дышащей светотени: сплошные цветы и листья, а воздух сладок и опьяняющ. Горе тому, кто напьётся им вдоволь: бродить ему неприкаянной, позабывшей обо всём земном тенью, распевая весёлые песенки до истощения. Поэтому на  Тиики я покидаю вездеход лишь в маске, но и от радужных переливов и промельков голова кружится настолько, что  забываешь, зачем ты сюда приехал. Стоишь, охваченный восторгом, впитывая немыслимую красотищу, и дела нет до пичуг. Благо, инстинкт охотника - в крови: стоит услышать шелест шелковистых крылышек, бьёшь на звук струёй усыпляющего газа. Но и в вечном шорохе и щебетании - шелест крылышек теряется; чаще поднимаешь с почвы сбитые лепестки и веточки с разноцветными листьями, чем пернатую драгоценность. Заряд газа - недёшев, но я был удачлив. Откуда бы иначе деньги на оборудование и на хоб? Я летаю лишь на Тиики, но коллеги мои рассказы считают самыми занудливыми: красоту словами не передашь, а байки придумывать я не горазд. В общем, скомкал я рассказ покороче и вернулся в свою комнату, снаряжать себя к очередной охоте. Нацепил бластер с усыпляющим газом, шагнул было к серебряной люльке, и тут этот заветный незабываемый шелест у окна...
На моей сморщенной ладони - спящий мотылёк с размашистыми цветастыми крыльями, а на щеках - слезы. Реакции охотника работают на автомате: бедная бабочка не успела понять, что стала дичью. Нет, не аолой, но последней настоящей дичью в моей жизни. Я же не дитя, я всё понимаю. Перелёт в ноль-пространстве слишком дорог, чтобы всерьёз в него верить; раны после возвращения зарастают мгновенно, прилив силы на охоте ничем не объяснить,  да и трофеи не выглядят свежими. Зубу дракона, которым хвастал нынче Пит, лет 10, не меньше. Старички хотят поохотиться напоследок, и на помощь приходит гипнотический сон. Всё, как по-настоящему, плюс вернувшаяся на время молодость. А бабочка... Я аккуратно кладу её на подоконник. У неё, в отличие от меня ещё есть шанс проснуться.