Ну я и красавица!

Ресницы потекли, черная краска расплескалась у глаз глубокими озерами; пудра облезла, причем - местами, и в проплешинах особо явственны глубокие морщины. Морщины, впрочем, ни под какой пудрой не спрячешь: старость! И от губ - размазанная помада - алой полосой до подбородка. Чистая Бьюти энд зе Бист, где я - отнюдь не Бьюти. Вчера, после юбилея я так устала, что не смыла на ночь косметику. Хорошо, хоть муж пока спит и не видит меня во всей красе.

Впрочем, Макс тоже - не бьюти, но он - мужчина, ему это не важно. Он, кстати, и в свои годы прекрасно смотрится.
Вчера мне казалось, что тоже - на высоте: мы отмечали наше общее эн-летие. Я час наводила марафет, а для кого? Ну, пришла Эн с детьми и мужем; плюс - приглашенная соседка. Все oни меня и без косметики знают, как облупленную. Но все равно, хотелось выглядеть. Я уже немолода. Это в юности - жизнь, как венецианский карнавал: огни, музыка.

Но маски в юности как раз и не нужны: глаза горят восторгом, кожа - свежая, на щеках - румянец. Но глупые девочки все равно пытаются себя подмалевать: подрисовывают ресницы, губы. Дуры! Прав Был Макс, когда на третьем свидании насильно подвел меня к умывальнику: смывай, говорит, марафет, мне маски не нужны! Я люблю естественность!
А я, дура, старалась, два часа у зеркала ресницы удлиняла и тенями красоту наводила. Кошмар! И все же, какое это было свидание? Третье, или уже пятое?

Он меня-таки от косметики надолго отвадил; но лет через 15-20, я опять принялась краситься; сперва по чуть-чуть, а потом побольше... А что поделать если твое лицо постепенно превращается в какую-то уродливую морщинистую маску, а нравиться по-прежнему хочется? Да и не просто хочется: на работе нужно сохранять товарный вид; покажешься шефу старой клушей, он церемониться не станет. Да и Макс уже не так, чтоб возражал. Старость - это настоящий карнавал, хоть музыка звучит куда трагичнее, да и маски не особо радуют. Все равно возраст под маской не спрячешь, да и фигура - лицу под стать: грудь обвислa, живот выпячен. Точь-в-точь, как у гориллы в зоопарке. В кого я такая пошла? Мама и в старости была куда грациознее. А я - уродина-уродиной...

У меня из глаз медленно выкатываются слезинки, на щеках появляются черные вертикальные потёки; но не все ли равно?

- О чем мы рыдаем до завтрака? - в зеркале появляется заспанное лицо Макса.
- Ни о чем, - всхлипываю я, - просто это не мое лицо! Это - маска! Уродливая, старая маска, вся в морщинах!
- Какая-такая маска? - изумляется муж, ласково гладя меня по волосам, как будто я - маленькая, - Какие-такие морщины? Разве это - морщины? Это закладки- памятки, чтоб я не забывал, сколько раз поцеловать тебя по утрам. Мы же столько вместе пережили! Вот эта, - муж пальцем проводит по моему лбу, эта - за Эн. Помнишь, она заболела в детстве? Мы даже думали, что мы ее потеряем, но ты ее выходила. А эта появилась, когда я сидел без работы. Мало нам было безденежья и долгов, так я еще... Ну да от безработицы характер почти у всех портится. А эта морщинка , - наверное, след от истории с Лиз. Хоть и не было там никакой истории: не стал бы я тебя с Эн менять на эту вертихвостку, зря ты себе эти страхи-ужасы сочинила. А это - пока еще незаметна, но сейчас станет ого-го какой заметной. Это я сейчас разозлюсь, потому что голодный. Так разозлюсь, что морщинкой не отделаешься!
Макс весело улыбается.
- Дались тебе, право эти маски! Лицо, как лицо, замазюканное, правда. Пойди, умойся. Я люблю естественность! И за стол: я остатки вчерашних салатов уже вытащил: завтрак - это - святое!