Я остановился не сразу. Только проехав метров двадцать, затормозил, будто по велению какой-то неведомой силы, включил заднюю, и, подъехав, взял этого парня. У меня был принцип: не подвозить незнакомцев, как бы ни голосовали. А тут… Но, видимо, мне очень нужна была эта встреча. Да и ему – не просто уехать, а именно со мной. Как бы то ни было, я остановился, и парень сел в мою машину.

Смеркалось. Дорога шла по краю леса. Я не торопился, да и он, как я понял, особо не спешил.

- Куда едем? - спросил я его.
- Прямо.

Его ответ показался странным, но прямо так прямо. Значит, по пути. И машина, объезжая выбоины на дороге, продолжила путь.

Парню на вид было лет двадцать пять. На нём были потрёпанные джинсы и поверх футболки надета куртка с капюшоном. Когда он откинул капюшон, я сумел его немного рассмотреть. Тонкое, бледное лицо, довольно длинные, слегка вьющиеся тёмные волосы, сзади собранные в пучок. Овал лица, твёрдые губы и прямой длинный нос давали возможность предположить наличие в нём южной крови. Но особенно впечатлили глаза. Когда он смотрел на меня, что-то неведомое отражалось во взгляде. Как будто неизгладимая боль таилась глубоко в его душе. Так мне показалось.

Мы ехали молча, и тишина стала напрягать. Я полагаю, пассажиров берут, чтобы скрасить разговорами дорогу. А этот молчит. Я включил радио. Из динамика полилась музыка. «Аве Мария». Нежные детские голоса наполнили салон каким-то неземным звучанием.

Надо сказать, что я музыку люблю, конечно, но в основном шансон, а тут что-то непонятное со мной произошло: заслушался.

Глянул на парня, а у него слёзы в глазах. Видимо, тоже пробрало. Музыка закончилась, и я выключил радио, чтобы не развеялось это ощущение красоты и чистоты. Но какая-то недосказанность витала в воздухе. И, что странно, тишина, в которой мы продолжили путь, стала иной. Как будто музыка продолжала звучать, но уже во мне. И во мне, словно кадры кино, прошла вся моя жизнь.

Я вспомнил маму – молодую, красивую. Как я смотрел на неё с восхищением, когда мы с ней вместе ходили в парк на аттракционы. Как я не мог ей простить, что она вышла замуж. Старая уже, болеет… Сколько лет я её не видел, не навещал?.. Сегодня же позвоню, узнаю, как она…

Колька-друг… Заядлый шахматист. Голова! Я ему всё время проигрывал и ужасно злился. Вот всё при мне: и рост, и сила, и упакован по полной, а ему-замухрышке, недомерку проигрываю! А он, как одержимый: весь в шахматах, ничего вокруг не видит.

Прости меня, подлеца. Увёл у тебя Наташку. Украл королеву. Пожили с ней год и развелись. Не сложилось. Получилось – не себе, не людям… А у Наташки сын растёт. Говорит, мой. А я не поверил. Ушёл. Вот алименты плачу, и вроде с совестью договорился, а ведь это не дело. Парню отец нужен. Сам рос без отца, знаю…

Вспомнился Барон – мой пёс. Преданный друг. Он помог мне пережить расставание с Наташкой. Умница. Всё понимал. А как радовался, когда я приходил домой! Тапки мне приносил. Спали в одной постели. Прожил у меня три года. А потом, когда ко мне стала приходить Светка, пришлось его завезти в соседний город и там оставить. Она, видите ли, не выносит запаха псины! Привязал его к столбу, чтобы не бежал за машиной. Как он рвался, как скулил! Жив ли? Светка давно уже с другим, а Барона нет…
Надо зайти в церковь, помолиться, может найдётся, прибежит домой…

Мы ехали, чуть шумел мотор, и я вроде начинал дремать, когда услышал: «Остановите. Я здесь выйду». Я даже вздрогнул от неожиданности. Видимо, и правда задремал, а парень вовремя меня разбудил.

Мы остановились на дороге. И мне показалось, что на том же самом месте, где я его взял. Тот же лес, те же кусты на обочине. Только уже хорошо стемнело. И силуэты деревьев чернели на фоне потухающего неба.

Я тронулся, а парень остался на дороге. Почему он здесь вышел, кто он, куда ехал - я так и не понял. В заднее стекло наблюдая, как удаляется от меня его одинокая фигура, я уже торопился к маме, к Кольке, к Наташке, к сыну…