Задание: Написать историю, вплетая образы моря и рыб.

Провели мы целый день в океанариуме. И почувствовали там себя немного рыбами. Вечером вплыли в двери вагона метро. С помощью упругой людской волны тут же отнесло нас в дальний угол и прижало к стенке. Стоим, пузыри пускаем, жабрами усиленно дышим, осматриваемся: сквозь заросли водорослей, поверх плечей и голов намечаем глазами фарватер к выходу в случае подачи сигнала SOS. Вскоре поезд замедлил ход, остановился, двери открылись, мы еле успели плавниками покрепче ухватиться за металлические стойки, прежде чем отбойным течением утащило бы нас в открытое море.

Основная толпа из вагона схлынула, чтобы по другим руслам двигаться, а двое молодых морских коньков еле успели заскочить в последний момент в вагон. Их слегка прижало дверями, а они заржали будто лошади. Все пассажиры, сидя на скамьях как на песчаном дне, учёными пескарями в рот воды набрали и в смартфоны будто в иллюминаторы батискафов глаза выпучили. А мы на двух морских горбунков уставились. Один, высокий, с наушниками на длинной шее, всё дёргался как пойманный на удилище, а его капюшон в такт ногам колебался вверх-вниз словно спинной плавник. Второй, пониже, с несвойственной в местных водах боевой индейской раскраской на узком рыльце, гордо нёс корону из лучей и колючек, сооружённую с помощью водоотталкивающего геля. Левым грудным плавником он весело размахивал багрянками – красными водорослями – детским флажочком.

Поезд неожиданно дёрнулся (машинист мальком, по всей видимости, оказался), и длинного унесло течением в другой конец вагона, где он наткнулся на бревно в тихой гавани в виде дядечки, похожего на колючего ерша, завопившего так, словно ему хвост ластами прищемили. В придачу он сильно пихнул мальца, даже не дождавшись от того извинений. Коротышка вовремя подошёл к ним правым галсом и принялся в сторону дядечки что-то булькать на незнакомом рыбьем языке. Перед ними тремя сидела полненькая тётечка, вылитая медуза. Она, надув щёки и поджав губы, схватила гладкими щупальцами свою сумочку, обиженно приподнялась с глубины и стала искать спокойную бухту. Дядечка, к тому времени побледневший от негодования, надменно сел на освободившуюся банку, закрыл глаза, превратившись в неприступный айсберг, и погрузился в адмиральский час. Наконец, состав добрался по маршруту до необходимых координат, мы выскользнули из дверей и стали подобно подводной лодке всплывать на эскалаторе. До нас доходили акустические волны от, по-видимому, опять застрявших в дверях молодых ржущих бакланов.

На поверхности мы решили поиграть в речные суда. К двенадцати ночи прошли не одну морскую милю по широкой акватории городской гавани, в которой дрейфовало вдоль причалов множество кораблей, катеров и буксиров. Стоял полный штиль, слегка клубился туман. Вдруг из него навстречу нашему курсу выплыла всё та же забавная парочка. Столкновения не произошло, потому что раскрашенная физиономия низенького прорывалась сквозь марево, а голова высокого хорошо была видна в верхнем, расползающемся слое туманного облака. Со знакомым гоготом салаги приветственно прокричали нам что-то, но мы не расслышали. У длинного на шее был замотан красный шарф, выглядящий ватерлинией между туманом и ясным воздухом. Мальчишки остановились, не доходя до нас, и синхронно подняли головы. Мы остановились тоже, посмотрели наверх и стали слушать, как бьют склянки на Спасской башне.