Танька сидела в парке под старым клёном. Красивые ажурные листья весело вращались в воздухе, тихо падали ей под ноги, ложились яркими пятнами на скамейку, а один - спланировал прямо на сумочку, лежащую на коленях. Танька громко высморкалась в скомканный платок, тыльной стороной ладони стёрла слезы, взяла листок:
- Ну, привет, скиталец, и ты один, как я – слёзы вновь выкатились и повисли на ресницах, Танька уткнулась в листок и стала горько всхлипывать.
- Привет, Танька,– раздалось у неё за спиной, - ты чего плачешь?
Она быстро вытерла слёзы и резко повернулась. Перед ней стоял парень. Голос и что-то во взгляде было ей хорошо знакомо, но вспомнить кто это, никак не получалось.
- Эй, ты! Ты что, Таньчик? Неужели не узнала меня, ну-ка, смотри внимательнее.
Глаза у Таньки посветлели, повеселели:
- Костян, ты что ли? Не может быть, колись, ты это?
- Я это, Танька! Уже и не думал, что увижу тебя, ведь я тебя искал, да не смог найти, а тут такая удача. Иду, смотрю - сидит Таньчик, вся в слезах и соплях.
Костя обежал вокруг скамейки, сгрёб Таню в охапку и закружил её.
- Ладно, Костян, поставь обратно.
- Ну, чего рыдаешь? Где, как жила? Всё рассказывай. Боже, как же я рад, что нашёл тебя, да ты вся дрожишь, вон кафе, пойдём, погреемся.
Костя схватил Таньку за руку и чуть ли не силком потащил её к кафе. Там выбрал столик в дальнем углу, заказал горячий чай с лимоном и её любимые пирожные - эклеры. Она набросилась на чай и пирожные. Отогрелась, улыбнулась Косте благодарно:
- Ты помнишь про чай с лимоном, и про эклеры! Какой же ты молодец! Спасибо тебе.
- Танька, сколько же мы не виделись? А я всё про тебя помню. Я тебя разыскивал, да ты же знаешь нашу Грымзу, не сказала кто тебя забрал, и где тебя можно отыскать.
- Костян, не может быть, что бы ты помнил. Я вот старалась забыть всё, как страшный сон. Нам сколько тогда было лет? По десять кажется?
- А что так? Тебя же, кажется, хорошая семья удочерила. Расскажи.
- Знаешь, даже вспоминать не хочется.
- Танька, я тебя сто лет ищу, давай, рассказывай.
- Я, Костян, стараюсь не вспоминать детский дом. Если днём хоть как-то удаётся, то ночью ничего не выходит. Почти каждую ночь снится Грымза, и Верочка снится. Помнишь, как она нас втихаря эклерами кормила?
- Кстати, Грымза умерла, в прошлом месяце похоронили, инфаркт у неё был. А директором детдома стала наша Верочка, теперь её величают Вера Павловна. Если захочешь, съездим в Запрудное, с Верочкой повидаемся, детишкам пирожных отвезём.
- Обязательно съездим, надо же Верочке спасибо сказать.
- Ну, это всё потом, а теперь рассказывай, от начала и до конца, до того момента как ты в парке рыдала.
- Хорошо. Тебе расскажу, тебе можно, ты свой. Помнишь, как в детдоме все мечтали, что за ними родители приедут. Особенно девочки. Я тоже мечтала, лет до шести, а потом перестала. Когда в школу нас отвели, в первый класс, там нас, детдомовцев, никто не любил. Ты же был в параллельном классе, а в нашем из детдомовских только девочки были. С первого же дня нас начали гнобить. Мальчишки дразнили безотцовщиной, сиротами, инкубаторскими звали. Говорили, что никому мы не нужны. И чем старше я становилась, тем яснее понимала, что они правы. Но в школе дралась беспощадно, кричала, что меня заберут, сочиняла, что меня уже выбрали. Да ты знаешь, сам сколько раз на переменках меня с пацанами разнимал. Так я и не смогла в классе прижиться. Они все такие чистенькие, лощёные. Мамашки на переменках к училке бегали: подарочки, заискивание…
Потом пришли Они. Был такой же чудесный осенний день, солнечный, сухой, тёплый. Они мне сразу понравились, как-то глянула и поняла, за мной пришли. И они меня сразу приметили, сами потом рассказывали. Говорили, что хотели маленькую взять, несмышлёныша, но приглянулась я… Для них лучше бы было, что бы маленькую взяли. Всё равно ничего не вышло.
- Почему, Таня? Я их помню. Они приятные. Такие должны быть хорошими родителями, я людей сразу распознаю, с одного взгляда.
- Они хорошие, я оказалась не такая как надо. Понимаешь, сразу вроде всё нормально было. Потом Лида, я так и не смогла её мамой назвать, стала лезть с расспросами да советами. А я огрызаться. Старалась она, как могла, слова плохого от неё не услышала. Придёт, сядет рядом, обнимет, прижмёт к себе. А я… так и не оттаяла. Сама не знаю почему.
В новой школе никто не знал что я детдомовская, Лида сказала директору, что мы приехали с другого города, и всё такое. В старших классах я влюбилась в мальчика из параллельного класса, Сашку, он тоже проявил интерес ко мне, стал домой провожать, портфель носить. Лида заметила, волноваться стала, всё выспрашивала, что и как, а я злилась, грубить стала. Дальше - хуже, ночевать домой не пришла, не подумай чего, у подруги ночевала. Лида в розыск подала, очень испугалась, что со мной что случилось, это я только теперь поняла. Поставили меня в детской комнате на учёт. Лида плакала, спрашивала: «Танюша, почему, почему, мы же с Серёжей так стараемся, скажи, что мы не так делаем?». Если бы я знала, сама не знаю почему, словно дикобраз была…
Может, и сумели бы они меня отогреть, да беда случилась. Погибли они. На машине разбились. Сергей сразу, а Лида ещё месяц в реанимации лежала на аппаратах, я сидела возле неё сутками, прощение просила, умоляла не оставлять меня одну, обещала, что всё изменится, что я изменюсь. Но и она ушла.
Похоронила я их. Оказалось, что они на меня завещание составили, знали что ли? Всё своё имущество переписали. И родственников у них других не было, никто не претендовал. Сами они тоже детдомовцы, как оказалось. Вот так. Мне как раз шестнадцать тогда исполнилось.
Пошла я в педагогическое училище. Верочку всё вспоминала. Думала, выучусь, пойду в детский дом работать. Буду, как Верочка детишкам помогать. Поступила, учёба легко давалась. Окончила училище, в институт поступила. Благо жить было на что, спасибо Лиде и Сергею. На втором курсе на заочное отделение перевелась, на работу в детский сад устроилась. Не потому что деньги нужны были, тоска заела.
Потом в институте новый преподаватель появился, молоденький. Стал за мной ухаживать, красиво так, цветы, шампанское, подарки. Влюбилась я. Целый год мы так встречались. Я его звала к себе, жить есть где. А он не хотел переезжать, побудет, а потом уезжает, говорит, мол, родители строгие. Замуж не звал, с родителями не знакомил. А вчера подошла моя знакомая, мы с ней ещё в училище вместе учились, стала расспрашивать, как живу, чем занимаюсь, а потом говорит: «Я слышала к тебе Антон клеится, так будь осторожна, женатый он, и детишек двое, мал мала меньше, одному два года, другому три».
Я не сразу поверила. В тот день мы не должны были встречаться. Антон сказал, что мама заболела, и он не сможет ко мне приехать. После лекций решила за ним проследить. Думаю, врёт знакомая из зависти, но лучше убедиться. Знаешь куда он поехал из института? В цирк. На крылечке его ждала блондинка, такая, знаешь, «Барби» длинноногая и двое мальчиков, как и говорила знакомая. Мальчишки кричали: «Папа пришёл, папа пришёл», и цеплялись ему за шею.
Сегодня я всю ночь не спала. Свою жизнь нескладную вспоминала. На лекции не пошла. Позвонила Антону и сказала, что жду его в парке на нашей скамейке. Он как обычно пришёл с цветами, галантный такой, а я ему букетом по морде: «За жену блондинку, за детей, за ложь…». А он спокойно так: «Подумаешь, другая дурочка найдётся». И ушёл… Такая жизнь, Костя, такая у меня жизнь - всхлипнула Танька.
- Ээээ, Таньчик, ты это брось, не стоит он слёз твоих, хочешь я ему морду набью?
- Не надо, Костян, что это изменит? Как я была одна, так и осталась одна… Ладно, ты-то как, рассказывай.
- Да я ничего, я нормально. Я после детдома на шофёра выучился, потом в армии служил, сейчас на фирме шефа вожу, зарплата хорошая. Квартирка у меня есть, после детдома получил, маленькая правда, зато своя. Тань, я это, я тебя искал всё это время.
- Костян, правда что ли?
- Правда, Таня. Сильно ты мне нравилась, только не смейся, не говори, что маленькие мы были, что там можно про какие-то чувства говорить. Но тебя вот в семью забрали, а я тебя искал всё это время. Я директрису нашу, Грымзу, сколько раз просил адрес твой дать, даже после армии просил, не дала. Я всё это время в наш детдом ездил, Верочку проведывал, детишкам конфеты возил. А вчера приехал, а Вера Павловна говорит, что Грымза померла, и теперь она сама стала директором детдома. Я у неё попросил адрес твоих усыновителей. Она мне и дала его, я к тебе домой шёл, всё думал, найду тебя там, или ты уже там не живёшь. Иду, а ты в парке сидишь, я тебя сразу узнал. - Костя замолчал, взял Танькину руку в свои ладони и поцеловал её.
Танька смотрела на Костю и не могла поверить, что это происходит с ней. Она всегда его помнила, как они с ним прятались в беседке, и поедали там эклеры, пили чай с лимоном из термоса, принесённого Верочкой - Верой Павловной. В детдоме все звали её Верочкой. Молоденькая, весёлая, курносая воспитательница, её сразу полюбили все дети.
- Костя, а Верочка только нам эклеры носила, как думаешь?
- Таня, поехали в детдом, сама спросишь у неё.
- Поехали, Костя, только давай побольше сладостей накупим, и игрушек для малышей.
- Конечно, Таня!
Автобус до Запрудного доехал быстро, дорогу хорошую построили. В детдоме всё казалось знакомым, и старое кирпичное здание, и развесистые клёны во дворе, и беседка в глубине парка, и входная дверь с обычной железной ручкой. В коридорах, как прежде, кадки с фикусами.
- Костя, пойдём в общую комнату, детвора, наверное, там сейчас. Отдадим им конфеты и пирожные.
- Пойдём сначала к Верочке, разрешение спросим.
Кабинет директора был на втором этаже. Таня с Костей ступали по знакомым деревянным ступеньками, те скрипели, каждая по-своему, словно здоровались с давними знакомыми, сколько раз эти ноги бегали по ним. Дверь в кабинет была приоткрыта, Костя заглянул:
- Здравствуйте, Вера Павловна!
- А, Костя, привет, заходи, что снова детворе сладости привёз?
- Да, привёз. А у меня для Вас сюрприз.
- Какой? Не томи, рассказывай, показывай.
Костя взял Таню за руку и картинным жестом резко открыл дверь.
- Опа! Вот она! Узнаёте?
- Боже мой, Танюша, это ты? – Вера Павловна вскочила со стула, обежала стол. Таня кинулась навстречу, обхватила Веру Павловну руками за шею, уткнувшись в плечо начала всхлипывать.
- Танюша, как же я рада тебе – Вера Павловна гладила Таню по голове,- ну всё, вытирай слёзы, садись, будем чай с эклерами пить.
- Как, без меня? – вскричал Костя.
Все рассмеялись, Таня вытирала слёзы, Вера Павловна суетилась, поставила чашки на стол, включила чайник.
- Вера Павловна, мы приехали расспросить Вас про эклеры.
- Что именно?
- Ну, вы нас угощали чаем с лимоном, эклерами. Меня всегда мучил вопрос, вы только нас с Костей угощали, или других детей тоже?
- Вы уже взрослые, теперь можно рассказать, только одно условие, не рассказывать ребятам. И с тебя, Таня, ответный рассказ, как жила всё это время.
- Хорошо, Вера Павловна – совершенно успокоившись, согласилась Таня.
- В детский дом я попала после педагогического училища – начала рассказ Вера Павловна – сама я рано осталась без родителей, растила меня бабушка. Бабуля была учителем, и всё меня увещевала: «Вырастешь, Верочка, поступай в педагогический, богоугодное это дело, учителем быть. Характер у тебя добрый, но твёрдый, с людьми ладить можешь, значит, получится у тебя». После школы я и не задумывалась, поступила сразу. А через год бабушка умерла. Вот я на заочное и перевелась, да в детдом устроилась, что бы дома одной не сидеть, да и деньги нужны были.
Галина Зиновьевна меня сразу взяла, не хватало у неё педагогов. Работу я полюбила, а жалко мне вас всех было, одеты все плохо, вечно голодные. Готовить меня бабушка научила, вот я и стала печь эклеры. Признаюсь, что не только вас подкармливала, старалась всех в своей группе угостить. Однажды Галина Зиновьевна зашла, а у меня Володя и Саша чай с пирожными поглощают. Она строго глянула и велела к ней зайти.
Я ребят проводила и пошла «на ковёр».
- Вера Павловна, объяснитесь, почему воспитанники у вас чаи гоняют, да ещё с пирожными?
- Так жалко их, в столовой что дают - суп, капуста, печенье, компот. Хочется хоть немного их жизнь украсить.
- Да вы что, а если они этими пирожными отравятся? Кто будет отвечать?
- Да не отравятся, я же их сама пеку, продукты использую только свежие.
- Всё равно, не положено. Вы обязаны соблюдать с воспитанниками дистанцию. Прекратите эти посиделки. Вы меня поняли?
- Да, Галина Зиновьевна, поняла.
С тех пор я стала очень осторожна, приносила пирожные только в отсутствие Галины Зиновьевны. А теперь вот сама директором стала, поэтому не прячусь, а устраиваем домашние посиделки с детьми, с чаем, конфетами, пирожными. Учу детей готовить, многие из старших сами хорошо пекут. Спонсоров нашла, они помогают. Кстати, вы тоже приглашены, у нас как раз сегодня такой вечер. Что ты там сегодня, Костя, привёз, посмотрим, можно ли детям давать.
- Я, Вера Павловна, как в прошлый раз, эклеры из кафе, там хорошие, вы говорили там можно брать, конфеты, сок.
- А ещё игрушки для младшей группы, - вступила Таня – мальчикам машинки, девочкам мягкие игрушки.
- Это здорово. Как же хорошо, что вы приехали, и снова вместе.
- Это благодаря Вам, Вера Павловна, спасибо что адрес дали, иначе бы не нашёл её.
- Как же я могла не дать, я же помню, как ты был в неё влюблён, теперь нашёл, береги.
- Теперь я её от себя ни на шаг, правда, Танька?
- Правда, - Костя и Таня взялись за руки – И вас, Вера Павловна, и ребят, теперь не оставим. Спасибо Вам Вера Павловна за всё.
- Я очень рада, берите свои гостинцы, идём к детям.
Костя схватил сумки и пошёл к выходу, а Таня открыла сумочку, достала оттуда кленовый листок, уткнулась в него и прошептала:
- Теперь мы не одни, мы все нашлись и всегда будем вместе.
- Таня, что ты там, не отставай, догоняй…