- Сонечка! - позвал Иван Сергеевич. Проснулся окончательно и вспомнил, что его Сонечки больше нет. Уже месяц, как нет, а он всё зовёт её по утрам, забывая, что она больше не может ответить.

Софья Павловна умерла февральской ночью, прожив семь дней после своего восьмидесятилетия. Умерла во сне, тихо и безболезненно – просто уснула и больше не проснулась. Февральские морозы отступили на время церемонии прощания, а потом грянули с новыми силами. Иван Сергеевич ощущал себя потерянным и опустошённым, чувствуя, что из него вынули стержень: плечи опустились, словно на них положили гранитную плиту, спина сгорбилась, по щекам одинокими каплями катились редкие слёзы.

Софья Павловна была женой Ивана Сергеевича чуть больше года. Когда они объявили о помолвке и венчании, у сониных детей и внуков началась истерика – мол, выжили из ума, не ведают, что творят. Иван Сергеевич был бездетным, а потому, совершенно одиноким, истерить по поводу его схождения с ума было некому. Будущие молодожёны слушать никого не стали, тихонько обвенчались и зажили счастливой семейной жизнью. Даже медовый месяц устроили в уютном доме отдыха у моря.

Познакомились они тоже на берегу моря. Правда, с тех пор минуло больше шестидесяти лет. Юные студенты Иван и Соня учились в техническом вузе на одном потоке, на разных факультетах. Будущих инженеров отправили перед учебным годом на практику собирать виноград на побережье Чёрного моря. Пансионат, в котором их поселили, особыми удобствами не отличался, зато был окутан очарованием бархатного сезона. Юность и романтика, настоянные на морских дивных пейзажах, активировали массовое заражение влюблённостью. После этой поездки на потоке образовалось немало будущих семейных пар. Но у Сони и Ивана случился роковой сбой сценария – они поженились только через шестьдесят с лишним лет.

Зеленоглазой шустрой Соне сухощавый кареглазый блондин поначалу не понравился – очень сильно он отличался от прочих сверстников. Соню поразил разгильдяйский прикид, бесшабашность и странное чувство юмора. Она даже обрадовалась, когда к ней на терассе подошёл Сашка с параллельного потока и положил руку на перила, давая понять, что не прочь познакомиться поближе. Не тут-то было! Иван отреагировал мгновенно: по-хозяйски приобнял Соню и увёл смотреть на звёзды. С этого момента Соня больше не представляла жизни без своего Ванечки. Она полюбила его так горячо и так навсегда, что даже день, проведённый порознь доставлял ей почти физическую боль. Он отвечал взаимностью, но не так пылко. Словно пробовал на вкус свои чувства: не поддельные ли? Настоящие? Так не хотелось ему ошибиться в спешке, что он старался сдерживать свою бушующую страсть. Но страсть не поддаётся доводам разума, ей плевать на нормы и ограничения. Она взрывается яростно и неистово, сметая все преграды на своём пути. К концу практики всем было понятно, что Соня и Иван – это единое целое, разъединить их невозможно, потому что это опасно для жизни.

Но жизнь распорядилась иначе. Старшие опытные взрослые всплеснули руками принялись увещевать влюблённых, что они ещё молоды, чтобы заводить семью; что в браке обязательно рождаются дети, а карьера умирает; что жить в общаге с молодой женой – тот ещё шалаш; что зарабатывать на жизнь разгрузкой вагонов не так уж романтично. При этом, удивительное дело, обе семьи могли чуть-чуть потесниться, чуть-чуть ужаться, стать чуть-чуть терпимее к быту и обстоятельствам. Но нет, никто не хотел разглядеть в душах этих юных влюблённых детей истинную любовь, что даётся так редко и бесценна, словно немыслимый подарок судьбы. Зато каждый считал своим долгом отговорить, предупредить, посоветовать, уберечь.

Всеобщими усилиями влюблённых разлучили. Соня почернела лицом и месяц ходила по коридорам института бесплотным призраком. Потом взяла себя в руки и окунулась в учёбу. Вен она не резала, зато истязала себя прикладной механикой и прочими инженерными премудростями. Иван держался молодцом, даже шутил про первую влюблённость и её быстротечность. И только мама, заглядывая в глубину его карих глаз, видела в них немыслимую тоску и отчаяние.

Ещё через месяц они случайно столкнулись в коридоре института. И все тщательно выстроенные баррикады, преграды и запреты смела неистовая река нахлынувших чувств. Они стали встречаться втайне от всех, бережно защищая своё драгоценное счастье от советов и пожеланий.

Через год обнаружилось, что дети рождаются не только в браке. И тут Иван струсил. Он отказался от этого испытания, не захотел стать отцом. Сколько раз после он корил себя за слабоволие, как желал вернуться назад и изменить решение! Только здесь снова вмешалась судьба: нерождённый ребёнок почувствовал, что ему не рады и покинул несостоявшихся родителей. После выкидыша Соня словно замёрзла. Стала ледяной в отношениях, бесчувственной к переменам. Просто жила как по накатанной, сдавала сессии, считала время, оставшееся до диплома.

В этот раз они расстались надолго – через тридцать лет встретились в аэропорту, летели одним самолётом. Оба с семьями: Иван вёл под руку чопорную даму лет пятидесяти, серьёзную и респектабельную. Вокруг Сони носились как заводные муж и маленький сынишка лет семи, старший сын остался дома на хозяйстве. Встреча оказалась мучительной. Острое желание бросится друг другу в объятия и целовать, целовать, целовать любимое лицо. Полёт продолжался два часа, словно инквизиторская пытка. За пределами аэропорта у обоих случился острый приступ недостаточности. Недостаточности друг друга.

Когда они встретились в последний раз, оба были холостыми. Иван Сергеевич после рокового полёта расстался с женой и обитал одиноким бирюком в холостяцкой квартире. Детей ему Бог так и не дал. «Сам отказался. Сам виноват» - думал он часто и искал смысл жизни в работе и карьере. Со временем карьера перестала его интересовать, как, впрочем, и он её. И остались только рутина и одиночество. Соня к тому времени овдовела, стала почётной бабушкой четверых внуков и свободной пенсионеркой.

Последняя встреча привела их в храм. Последний год стал таким же невозможно счастливым, как первый месяц после знакомства. И вот теперь Сони не стало.

Иван Сергеевич сидел на балконе в кресле, устремив взгляд куда-то вдаль, за горизонт. Туда, где они встретились. Туда, откуда тянулась эта невидимая неразрывная нить, которая связала их на всю жизнь. И не только на всю жизнь, гораздо дольше и глубже. Он помнил каждый завиток в её причёске, запах духов, цвет губной помады. Он не умел жить без неё. Он должен был идти за ней, раз она покинула эту планету. За ней, где бы она не была.

- Соня, я иду к тебе. Встречай, меня, Сонечка!

Иван Сергеевич закрыл глаза и сложил руки на груди. На лице его блуждала счастливая улыбка – скоро он увидит свою Соню.