Вера Федоровна сказала: «Маяковский – это гражданская лирика. Учите «Стихи о советском паспорте». А про любовь мне не надо!» Однако Варе хотелось именно про любовь. Если в стихах о паспорте столько неподдельного чувства, ни капли официоза, то как же проникновенно поэт написал о женщине? Затаив дыхание, девочка читала:
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца…

У гениального поэта Маяковского на личном фронте было так же сложно, как у десятиклассницы Вари Синичкиной.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.*

Миша Игнатов был Варе необходим, как солнечный свет. Без солнца человек жить не может. Зимой, когда солнца мало, мама давала ей витамин Д. Мишу Варя видела почти каждый день, на уроках. Это было не очень удобно, потому что Варя сидела за третьей партой в первом ряду, а он - за последней во втором. Игнатов был большим, как Маяковский, поэтому учительница сажала его в конец класса, чтобы не мешал списывать с доски тем, кто ниже ростом. Рядом с Мишей все казались лилипутами. Варя тоже была маленькой, незаметной. Вот если бы она была высокой и красивой, как манекенщица Татьяна Яковлева, Миша приметил бы ее …

Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови…**

И увез бы в Париж. Или прямо в космос. Он собирался поступать в аэрокосмический. Но осознание присутствия Миши в одном с ней пространстве дарило радость. Когда его вызывали к доске, Миша отвечал уверенно и бойко. Потом шел на свое место, а Варя доставала зеркальце и заглядывала в него так, чтобы увидеть не собственное отражение, а Мишино. Варю интересовал только Миша. Как идет, как смотрит. Как улыбается – рассеянной, нездешней улыбкой. Он был всегда словно бы не здесь, а в неведомых далях. Может быть, отправлял свою будущую ракету к звездам.

Учебную неделю Варя жила от утра до утра, от встречи до встречи со своим идолом. Голова, как солнце. Умная, ясная. Волосы рыжие-рыжие. Лицо в веснушках. Никого прекраснее Варя не видела.

Воскресенье Варя пережидала. В понедельник начинался праздник по имени Миша Игнатов и длился до субботы. Варя открывала томик Маяковского. Он тоже ждал возлюбленную:
Нервы –
большие,
маленькие,
многие! –
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!***

Варя понимала поэта: «…у нервов подкашиваются ноги!» Это потому, что возлюбленная обещала поэту прийти на свидание и опаздывала. Игнатов Варе ничего не обещал. Просто приходил в школу, согревал своим сиянием.

Мама заглядывала в комнату. Дочка сидит над книжкой, читает, пишет. Умница. Варя пыталась сложить свои переживания в стихотворные строки, мысленно показывала их гениальному поэту. Владимир Владимирович всматривался в ее листы, оценивал:

Будет любовь или нет?
Какая –
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любеночек.****

Девочка соглашалась, что ее стихам до Маяковского, как до неба. Тем не менее, самой Варе строчки казались наполненными, переполненными чувством.

Наполнилась - и через край
вдруг пролилась печаль. Послушай!
Как часто ад похож на рай,
как души он любовью сушит!

Горят в огне, но как во сне
летят над райским пепелищем,
моля о райской тишине…
Но рай дотла любовью выжжен.

Хотелось положить свои творения к ногам адресата, Миши Игнатова. Свою любовь и нежность. Но было боязно. Это же не математика и не физика, здесь нет формул, его взгляду не за что зацепиться.
Варя собралась с духом, показала стихи Вере Федоровне.
- О чем ты думаешь, Синичкина? - отодвинула блокнот учительница. – Какая любовь? Готовься к экзаменам.

- У меня есть про сирень, - сделала Варя еще одну попытку. - Можно в школьной газете опубликовать?

Игнатов придет в школу, а все столпились вокруг газеты. Он, конечно, тоже полюбопытствует. А ребята обсуждают Варины стихи. Все говорят: «Синичкина… Синичкина…»
Миша заинтересуется, прочитает:

На дорожке пляшут тени
от раскидистой сирени.
Ветерок сквозит меж веток –
к нам в окошко смотрит лето.

От сирени пахнет ленью,
веет нежною свирелью…
Легких веток колыханье
дразнит тайны обещаньем.

И посмотрит на Синичкину другими глазами. Прозреет.

- «Майскую песенку» Маяковского тоже можно взять в газету, - размышляла вслух Варя. Ей казалось, что в компании с Маяковским она будет смотреться хорошо.
Зеленые листики —
и нет зимы.
Идем
раздольем чистеньким —
и я,
и ты,
и мы.
Весна сушить развесила
свое мытье.
Мы молодо и весело
идем!
Идем!
Идем!

- Маяковского опубликуем, - согласилась Вера Федоровна.

В газете Варя нарисовала огромное солнце в рыжих веснушках. Множество лучей. В каждом луче – событие. В самом большом – поздравление победителю областной олимпиады по физике Мише Игнатову. В других – призыв старшеклассникам готовиться к экзаменам, имена отличников и отстающих. Игнатов посмотрел газету, мимолетно улыбнулся. Он воспринимал жизнь информативно: о своей победе уже знал, ничего нового Варя ему не сообщила. Маяковский тоже рисовал Окна РОСТА, обличал и призывал. Не смешивал личную и общественную жизнь.

Любовь!
Только в моем
воспаленном
мозгу была ты!
Глупой комедии остановите ход!
Смотрите –
срываю игрушки-латы
я, величайший Дон-Кихот!*****

Варя читала стихи Маяковского шепотом, про себя. Буквально – в строках поэта искала себя.
- Мои стихи надо кричать! – подсказывал Владимир Владимирович.
- Не могу, - качала головой девочка.
- Тебя никто не услышит, - убеждал поэт. – О любви надо говорить в полный голос. Выйти на сцену и кричать, чтобы воздух вибрировал. Только так можно пронять зачерствевшие сердца.
- У вас получалось?
- Иногда получалось. Да что там – почти всегда получалось, - кивал Маяковский. – Но на поверку все заканчивалось чудовищным одиночеством.

Пройду,
любовищу мою волоча.
В какой ночи,
бредовой,
недужной,
какими Голиафами я зачат –
такой большой
и такой ненужный?******

Варя тоже познала одиночество. Праздник по имени Миша завершился с окончанием школы. Игнатов уехал. Поступил. Варя не следила, но знала.

Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.*******

Варя Синичкина тоже поступила на журфак, работала в студенческой газете. Публиковала иногда собственные вирши, редактор не запрещал.

Я думала: как больно помнить…
Куда больнее забывать.
Любить, когда любовь уходит,
и ждать, когда не надо ждать.
Отодвигать больную память,
бояться прошлого и гнать
из снов твой образ, и опять
его пытаться создавать,
но четче и яснее…
Как горько сознавать,
что не любить тебя больнее…

Маяковский смотрел снисходительно, даже сочувственно.

В этой теме,
и личной,
и мелкой,
перепетой не раз
и не пять,
я кружил поэтической белкой
и хочу кружиться опять.********

А потом Варя встретила мальчика. Он глядел на нее, не мимо. Звал гулять, потом замуж. Варя познакомила его с мамой, жених маме понравился. Солнце по имени Миша Игнатов не зашло, но потускнело. Теперь у Вари было личное солнышко, которое светило только для нее, наполняя каждый день радостью. Стихи, правда, писаться перестали. Но и без них жизнь казалась осмысленной и верной. Замужество и рождение дочки не позволяли в этом усомниться. У Маяковского личное счастье не сложилось, дочь росла в далекой Америке. Стихи остались:

Я ж
навек
любовью ранен –
еле-еле волочусь. *********

Варя прогуливалась с коляской в сквере рядом с домом, когда увидела Игнатова. Он сидел на скамейке, Варя буквально напоролась на его взгляд. Миша изменился. В старом, как будто с чужого плеча, черном пальто, поблекший, он выглядел больным. Может быть, солнце тоже болеет? Потом выздоравливает. Миша связался с наркоманами. Варя не следила за ним, но знала. Как это могло случиться? Казалось бы, ничто не предвещало. Но нет, в нем всегда был какой-то надлом. Предчувствие трагической судьбы, как у Маяковского. Может быть, потому так и стремился к звездам, чтобы не скатиться в пропасть. Не пасть. Что она могла ему сказать? Привет, как дела? Варя повернула коляску, ушла прочь.
На следующий день Игнатов снова был в сквере, как будто ждал. А потом выбросился из окна. Варе позвонила Вера Федоровна, сообщила день и время похорон. Проводить Мишу в последний путь Варя не смогла, не с кем было оставить ребенка. Уложила дочку спать, подошла к окну. Отсюда хорошо видно сквер за домом, даже скамейку, на которой Миша ее ждал. Если бы она подошла тогда к нему – остался бы жить? Варя думала, что Игнатов ее не замечает, не нужны ему ее стихи. Оказывается, замечал. Как знать, может быть, если бы Норочка Полонская не убежала со свидания, Маяковский не застрелился бы. Но Полонской до Маяковского было как до лампочки. Зачем он ей – непостижимый, одинокий, мятущийся… А Миша был Варе и нужен, и дорог. Но она тоже убежала, не лучше Норы. Варя напрягла зрение, всмотрелась. Со скамейки поднялся черный силуэт, пошел прочь… Поздно, слишком поздно. Все должно быть вовремя. И нет здесь ее вины. А может, есть? Выходит слезами, кривит в беззвучных рыданиях рот.

Я свое, земное, не дожил,
на земле
свое не долюбил.

*Владимир Маяковский «Лиличка»
** Владимир Маяковский «Письмо Татьяне Яковлевой»
***Владимир Маяковский «Облако в штанах»
****Владимир Маяковский «Облако в штанах»
*****Владимир Маяковский «Ко всему»
******Владимир Маяковский «Себе, любимому, посвящает эти строки автор»
*******Владимир Маяковский «Лиличка»
********Владимир Маяковский «Про это»
*********Владимир Маяковский «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви»

1 февраля 2023г