Туман был густой, не позволял видеть дальше, чем на три шага вперёд и по сторонам. Леон шагал по тротуару, сунув руки в карманы плаща. Где-то на параллельной улице шумели автомобили и редкие извозчичьи повозки. Если б кто-то сейчас посмотрел на Леона, на его уверенную походку, решил бы, что человек слишком хорошо знает эту узкую улицу. За последние три или четыре месяца молодой человек так часто ходил по ней, что мог пройти с завязанными глазами — ноги подсказывали, что от этого камушка до трещины в асфальте нужно сделать пятнадцать шагов, а потом двадцать два — и будет дверь кофейни. Туман не мешал Леону.
Он спокойно дошёл до знакомой двери, открыл её. Пройдя к стойке, заказал молоденькой кельнерше двойной американо и содовую. Присел за столик и уставился на картину, что висела прямо напротив него, на стене. На картине было изображено бурное море и корабль. Леон давно уже мечтал отправиться в морское путешествие, но что-то отвлекало — то денег не было, то надо было помочь двоюродной сестре, которую он содержал с тех пор, как стал работать. Сделав первые три глотка кофе, он отхлебнул содовой, посмотрел по сторонам — никого не было в этот ранний час. Нашарив в кармане коробку с сигаретами, он вышел на улицу и закурил. Туман не рассеивался, да и без него было ясно, что по улице никто не идёт.
Когда он вернулся, в зальчике уже плавал запах «Шанель», а на соседнем столике стояла чашка с ароматным капучино.
— Привет! Ты меня уже ждёшь? — спросила Йозефина.
Последовали объятия. Они уже полгода встречались в этом кафе. Всё, что Леон знал о ней: она работает на телефонной станции и помогает старушке-матери. На разговор обычно уходило минут сорок, потом она смотрела на часы, улыбалась, целовала его и уходила. Пару раз он видел, как она садится в такси, пару раз — как машет рукой извозчику. «Извини, милый, мне пора», — каждый раз говорила она, улыбаясь и жмурясь, как кошка в его руках. Они расставались, он снова заказывал кофе. Думал, смотрел на картину, время от времени выходил курить на улицу. А потом шёл в контору.
Сегодня как раз на углу Осеннего проспекта и улицы Принца Альберта его окликнули. Леон раздражённо обернулся, перед ним стоял франт в тёмно-синих в светлую полоску брюках, светло-сером пиджаке и тёмно-синем жилете. Франт приветливо улыбался и крутил трость в руках.
— Инспектор Мартен?! — со смесью удивления и испуга воскликнул Леон. — Зачем в этот раз я вам нужен?
— Пара вполне безобидных вопросов, — ответил полицейский.
— А почему я вам должен верить?
— Вас тогда могли обвинить, а я приложил все силы, чтобы вы остались свидетелем по делу. В конце концов, доказательств того, что произошло самоубийство, хватало. Я настоял, чтобы сержанта Реми отстранили от работы с вами.
Леон задумался, посмотрел на часы.
— Давайте тогда встретимся сегодня ближе к вечеру в баре «Три кабана». Сейчас спешу, не имею права подводить начальника.

* * *

Инспектор отхлебнул пива и положил на стол фотографию:
— Думаю, вам знакома эта дама.
С фотографии на него смотрела Йозефина. Леон отставил кружку, закрыл глаза. Минуты через две открыл глаза и, взяв фотографию, стал пристально рассматривать её. Ему казалось, что пол уходит из-под ног.
— Кельнерша из кофейни на Цветочной улице узнала её? Она… что-то совершила?
— Ограбила отделение банка. Тысяча франков — как-никак два с половиной моих жалования. Для банка это семечки, конечно, но преступление есть преступление.
— Если у вас есть её фото, получается, она уже не в первый раз занимается подобными делами? — усилием воли Леон нацелил мысли в нужном ему сейчас направлении.
— Один раз ограбила кассу магазина, три года назад попалась на попытке ограбить ювелирный магазин. Адвокат ей попался хороший, наговорил судьям и присяжным о сложной жизни, об обстоятельствах, толкнувших её на порочный путь… В итоге отделалась штрафом в триста франков. Освободили прямо в зале суда.
— Йозефина — это её настоящее имя?
— Без понятия, — инспектор достал из кармана сигару и обнюхал её. Леон знал, каждый раз, когда Мартен нервничает, ему хочется курить. — В том случае с ограблением ювелирного у неё был паспорт на имя Луизы Готье.
— Я вам нужен, чтобы арестовать её?
— Нет, дружище. Моё ведомство и так вам потрепало нервы пару с лишним лет назад. Расскажите всё, что знаете о ней. Может, привычки какие-то, — инспектор махнул рукой официантке и попросил ещё пива.
— Не так уж много, — Леон отхлебнул из своей кружки. — Знаю, что телефонисткой работает, матери помогает. Если это вам чем-то поможет, никогда не видел, чтобы она шла на трамвай. Всегда ездит на такси или на извозчике. Вроде всё.

* * *

Утро было ясным. По узким улочкам города на извозчичьей пролётке в сторону порта ехала молодая важная дама лет двадцати семи или около того на вид. Из вещей в повозке рядом с ней был здоровый кожаный саквояж.
— Чего по улицам ездим? — обернулся к пассажирке кучер. — Полмиллиона как-никак взяли, полиция скоро все силы на поиски бросит. Пора бы и честь знать!
— Я здесь год прожила, — усмехнулась Йозефина. — Впрочем, Фернан, тебе этого не понять.
— Куда уж мне? Как по мне, сделали дело и ушли как можно скорее.
Йозефина посмотрела на часы.
— Время ещё позволяет. Сверни-ка на Цветочную улицу!
— Как скажете, сударыня.
Они свернули в проулок. В отличие от вчерашнего тумана, солнце ярко освещало черепичные крыши трёх- и четырёхэтажных домов, широкие подоконники узких окон. Йозефина грустно посмотрела на дверь знакомой кофейни, задержала взгляд, вздохнула.
— Теперь всё. Гони в порт, Фернан!
— Давно бы так! — он хлестнул лошадей, и повозка понеслась по мощёным булыжным улицам.
Часы на башне городского магистрата показывали десять утра, когда молодая важная дама (по документам — Виржини Готье), в сопровождении матроса, несущего саквояж, поднялась на борт трансатлантического лайнера «Бенджамин Франклин». Именно в это время инспектор Мартен, узнав об ограблении банка, мчался на место происшествия, а Леон шёл в сторону своей конторы. Начинался новый рабочий день.

(рассказ вошёл во второй выпуск сборника прозы "Витражи")