Овраг



Лесной овраг, глубокий и гостеприимный, привлекает богатством и щедростью. Сюда приходят люди, увлеченные тихой охотой, сюда спускаются зайцы и лоси - за корой и корнями, лисы и волки – за зайцами и мышами, мыши – за семенами и насекомыми…
Но скоро наступят сумерки, и оживление сойдёт на нет.
Сначала, наигравшись с гибкими веточками деревьев и их листвой, вдоволь натешившись властью над высокими, густыми травами опушки, затаится ветер.
Где он прячется? В паучьих ажурах, липко опутавших кустики бузины и крушины или расстилается сонно у корней осин?
Быть может, он повисает на стручках акаций длинным хвостом вниз? А что если он расстилает свой шикарный хвост на лесных кронах невидимой материей, скрадывая тени от всего живого, будто фокусник бросил платок на бездонный цилиндр, где спрятаны его чудеса? В овраге, как в цилиндре мага – черно и все чудеса всерьёз.
Бог леса угомонил свои живые музыкальные инструменты - пусть они, отлаженные звездными камертонами, на рассвете зазвучат мелизмами, руладами, орнаментами, сливаясь в сверхоркестр.
Филин согласен с Владыкой лесным: «Угу… угу…», когда тот посылает его в ночной дозор.
Поднимается туман – пришло его время. Он будет клубиться в брожении, подобно кислой дымной браге, пока не настанет утро, и солнце не прошьёт его мириадами фотонов. А пока он сеет споры тайн, которые не разгадать никому и никогда…
Изредка вздохнет заблудившийся ёж: «Ой, боязно, ох, зябко…».
Бесшумно пролетит стайка мелких вампирчиков – ерунда, мелочь пузатая…
А где-то под старым вязом есть нора. В ней, укрывшись перепончатым плащом, принюхиваясь в ожидании добычи, в полуанабиозе затаился Некто – голоден, терпелив…
Успей выйти из оврага до заката солнца!