Еще немного и лесная полоса закончилась, поворот направо… – впереди осталось одно поле. Ветер уж очень сильный поднялся, был боковой, а теперь встречный. Крутить педали стало намного сложней, тем более в гору. Вот-вот, еще чуть-чуть и…
— Стоп машина, — прошептал Вовка.

Он, стараясь не шуметь, слез с велосипеда и положил его на землю, затем согнулся в три погибели… Затаился. Поле в стародавние советские времена поливное было, только трубы давным–давно на металлолом сдали. Один только кусок остался, не сумели его откопать. Слишком большой слой земли пришлось бы снимать. Диаметр трубы был приличного размера, голову точно можно просунуть.

Вовка подкрался почти к самому краю небольшой возвышенности и, с раскрытым от удивления ртом, стал рассматривать, представшую перед ним, необычную картину.
— Ни фига себе! — било по озадаченным мозгам словно молотком.

Совсем рядом резвились на солнышке настоящие лисята. Рыжие, пушистые, а до чего шустрые... – четыре штуки наблюдатель насчитал. Двое с белыми манишками на груди, видимо девочки, затевали игры для двух других – мальчиков. Кувыркались, прыгали, чуть ли не на задние лапы вставали, будто обезьяны какие. Вовка тяжело дышал в ладонь, которой прижимал рот, чтобы не выдать своего присутствия. Ветер попался хороший, и добросовестным помощником дул как раз на него, тем самым помогая быть незамеченным. Промелькнула мысль: подползти еще ближе.
— А лиса-то где? — озадачилось вдруг сознание. — Где мамочка? Чё она детишек-то своих так вот просто бросила?

Вдруг один лисенок помчался в сторону.
— Оп–па, вот она!

Всего лишь в трёх метрах от своего потомства, греясь на солнце и попутно охраняя, возлежала лисица. Казалось, что ей все по барабану, но нет, нос постоянно был на стреме, – по ветру, а уши, словно локаторы противоракетной обороны, ежесекундно поворачивались на сто восемьдесят градусов. Она нехотя дала лапой под зад подбежавшему лисенку, и тот помчался обратно к своим собратьям.
— Как бы еще поближе, — проговорил про себя Вовка, сделав одно только малозначительное движение…
— Вжи-и-их! – лиса в миг какой подняла голову и детишек будто ветром сдуло в торчащую из бугра трубу.

Мама удостоверившись, что враг налицо, немедленно последовала за ними.
— Ах, ты… — разозленный сам на себя, прошипел сквозь зубы неудачливый охотник. — Ты гляди, умница! Надо же сообразила, где дом себе устроить и нору рыть не надо. Цивилизация… Скоро в квартирах будут жить с телевизором и ванной.

В это же время в голове разыгрался целый шахматный дебют: «Ведь труба о двух концах, значит если один перекрыть доступным материалом, то через другое отверстие можно, в прямом смысле слова, выкурить их с места лисьей дислокации.

Всесильный и всемогущий азарт затмил другие бурные эмоции. Вовка быстро сориентировался, освободил сетку и обвязал ею обрезанный край трубы. Образовался мешок–ловушка. Возле другого края он соорудил небольшой костерок, благо ветер направлял дым в нужную сторону, не минуя трубы. Все происходило на автомате, не думая и не осознавая, на полном охотничьем инстинкте. Ну, очень захотелось поймать живого лисенка и привезти его домой. А зачем? Этого не знает никто. Просто захотелось. Просто так надо.

Дым, тем временем, неумолимо проникал в трубу. Вовка с другой стороны ждал появления добычи. Три, пять минут... – никакого результата.
— Да что ж такое-то? — не знал он, что делать дальше.

Откуда-то взялась здоровенная серая ворона. Эта предвестница разочарований и бед с огорчениями уселась тут же – напротив Вовки. Она нагло взгромоздилась на огромный куст, да как каркнет во всё своё воронье горло: «Каррр»!

Вовка непроизвольно содрогнулся и раз шесть перекрестился совершенно машинально, поскольку ни во что никогда не верил.
— Вот, зараза! Как напугала, гадина! — выругался он, сплюнув в сторону. — Тебя-то здесь как раз и не хватало.

Ворона буквально через секунду упорхнула навсегда.

«Ба-ах!» — на огромной скорости вылетела из трубы лиса и прямо в костер… Рыжая поначалу сбила пламя, но вспыхнула сама, перекатилась, потушив огонь и… замерла.

Вовка еще не понял толком, что случилось, но к горлу все настойчивее подкатывался громаднейший ком непонятного волнения, но предвестника полнейшего ужаса. Он подошел к лисице и, с нескрываемым чувством жуткого омерзения на самого себя, пнул по лежащей жертве. Ботинок уткнулся в мягкое тело, а она даже не шелохнулась, только выпучила затуманенные зрачки и высунула длинный язык из огромной раскрытой пасти.

«Что ж такое–то? Что ж я натворил–то?» — непрестанно било по голове, пока охотник за лисятами осматривал со всех сторон злополучную трубу… Лисят не было. «Задохнулись», — пришло запоздалое озарение в Вовкину голову.

Он еще некоторое время бегал вокруг бугра, уже не видя ничего вокруг.
— А-а-а-а! – дикий, невозможно дикий крик моментально достиг неба и с оглушительной скоростью рухнул вниз.

Энергия, собравшись вокруг этого места, сгруппировалась настолько сильно, что помчалась мощной волной через всю длину поля. Волна, долетев до ближайшей лесной полосы, оттолкнулась от естественной преграды и, с неимоверной скоростью, двинулась всей своей мощью обратно, тут же сбив с ног сходящего с ума человека. Получив в мозг, не знавший ранее, вкус истерики, Вовка стал, с особым остервенением и жестокостью бить собственное лицо о землю.
— Скотина! Что ты наделал? — кричал он.

Вовка никогда не плакал, никогда в своей жизни, если только совсем маленьким. Он не плакал по многим поводам: когда родные впадали в отчаянье, когда самому приходилось очень плохо. Он не плакал даже, когда умер его отец. Сейчас Вовка рыдал. Слезы бескрайним потоком размывали чернозем на его жалких щеках.
— Ты же их погубил, сволочь! Я убью тебя! – повторялось горько, с надрывом и… бесконечно.

Не знаю, сколько прошло времени, но наступил момент, когда Вовка затих и стал медленно подниматься. Он вытер рукавом грязное, опухшее от слез лицо и сделал шаг по направлению к обрыву в яр. Неизвестно, что было бы дальше, но проходя мимо потухшего костра, мимолетный взгляд отметил: мертвая лиса отсутствует.
— Не понял, — пробормотал бедолага.

Осмотревшись по сторонам, он особое внимание уделил оврагу. Глянув вниз, Вовка снова чуть не сошел с ума. Из–за росшего на дне куста вышагивала та самая дохлая плутовка, а за ней…
— Раз, два, три, — нервно, теребя пальцами горячее ухо, считал подросток. — Четыре!

Вовка повалился на спину и второй раз в один день и в жизни заплакал, только уже от неимоверного счастья, что его так ловко провели.