Жил-был в карельских горах-лесах сказочный Змей Горыныч. И была у него не одна голова, не три, а ровно две. Как-то серьёзно поссорились головы Змея Горыныча и разговаривать перестали. Дуются обе, виноватя каждая в ссоре другую в своих мыслях, а на самом деле скучают в одиночестве. Отклонится правая голова посильнее в сторону, а сама прислушивается, как там левая живёт-поживает без неё. Туловище теперь вынужденно иноходью на четырёх лапах передвигается, а все знают, как это неудобно, особенно, когда поворачивать приходится. Так и ходит по лесным да горным тропинкам обиженное чудище: пока одна голова в скалы взглядом упирается, другая в ущелье со страхом заглядывает.

Пробовало туловище себя на крыльях поднимать, но не тут-то было: когда сердце находится в душевном раздрае, полёта не получается. Заберётся к вечеру Горыныч в пещеру, на кухне пожуёт холодную котлету без аппетита, на боковую завалится и долго заснуть не может. Раньше-то головы по очереди на ночь сказки рассказывали, на рассвете стишки сочиняли, потом дружно слушали, как птахи за слюдяным окошком утренние песни распевают. А теперь лапы взобьют подушки попышнее, да подальше на противоположных краях кровати положат. Опять же, левые лапы одно одеяло на себя натягивают, а правые другое. Пуховые одеяла во время сна скатываются с крутых боков, а голое пузо мёрзнуть начинает. Утром невыспавшиеся головы хмуро посмотрят в окно, потом друг на друга коситься начинают: вставать пора. Кое-как умоются и завтрак нехотя в рты запихивают. Тоскуют, но упрямятся себе признаться, что дутый пустячок стал камнем преткновения.

В лесу звери перестали от Горыныча прятаться. Наоборот, радуются его печали. Даже зайцы осмелели, дорогу не уступают, скачут впереди огромного зверя наперегонки, да лопочут весело. А двуголовый дракоша по тропинке грустным зверем четырьмя лапами косолапит. Острые гребни на загривках обмякли да тяжело по хребту постукивают. Хвост так вообще по земле тащится и царапается об острые камни. Крылья же по бокам повисли – вовсе ненужными стали.

А тут осень наступила. Зима на носу. Все, кому положено, по норам разошлись. С Горынычем действие только летом в сказках происходит, потому что зиму он в пещере пережидает: чешуя хоть и толстая, но это не перья с пухом, потому не греет. Вот и наш Змей залёг на зимовку, как только завьюжили первые снега. Сидит целыми днями перед наполовину занесённым окном. Солнце редко в нору заглядывает. Приходится свечу зажигать, точнее, сразу две. Теперь головы каждая свою книжку читает, свой стих сочиняет, давая указание верхней левой или правой лапам в разных тетрадках удачные строчки записывать. Но никуда не деться и от совместного труда: лапы кое-как из толстой шерсти тёплые вещи к зиме связали. Так и вышло потом чудище в погожую погоду в палисаднике погулять: левые лапы в синих варежке и носке, а правые в зелёных. Лишь шарфы и шапки получились похожими – сине-зелёные, только шириной полосок отличаются.

Некогда общие друзья Горыныча, с которыми по смартфону головы общались, тоже разделились как-то сами собой. Пришлось ещё один гаджет по почте заказывать. Как уж сумели молчуны определить, кому покупка достанется, не ведаю. Скорее всего лапы за них решили с помощью жребия. Точно знаю, что передние лапы чуть не передрались между собой из-за новых игр на смартфоне, да задние наподдали им хорошенько, чтобы вслед за головами не поссорились. Подействовало.

Новогодние праздники прошли невесело для Горыныча. Хуже всех пришлось желудку, который надеялся, наконец, вкусненькое получить, а пришлось переваривать вчерашнюю кашу. Желудку голодно, сердцу тоскливо, головам и лапам скучно. А хвост и вовсе под стол забился и по целым дням не показывался. Так до весны и жил Змей Горыныч. Книжки перечитаны, игры переиграны, друзьям общаться с головами скучно и говорить не о чем стало. Больше они Горынычу длинных, как раньше, сообщений с умными изречениями не писали, а отделывались пустыми смайликами.

Захотелось в этом месте окончательно точку поставить, да сама сказка мне и говорит: "Не хочу тут заканчиваться!" Тогда решила я сама из сказки выйти да по своим делам, наконец, пойти, но в последний момент стало дракошу жалко оставлять одного, хотя и с двумя головами. Думаю, может, с собой Горыныча взять, растормошить его, развеселить. Пригласила в город со мной прокатиться.

Сели мы вечером в электричку, у окошка место заняли. Кондуктор в вагон зашёл, тут же выйти захотел, да мы в три голоса закричали, что билеты нужны. Тогда он боязливо приблизился, сколько, спрашивает, вам билетов продать? Два, говорю. Мне и Змею Горынычу: он же один, только головы две. А кондуктор недоверчиво смотрит и ворчливо замечание делает, что, дескать, один-то один, а все три места на скамье занимает. Но два билета подаёт.

Приехали мы на Финляндский вокзал. На перроне народ кто как на Дракошу реагирует. Детям прокатиться, конечно, хочется. Некоторым взрослым всё равно: что они, чудищ не видали? Остальные дивятся чуду, но опасаются. Не рискнула я Змея Горыныча в метро вести: на эскалаторе или лапы, или хвост прищемит. Поэтому пошли пешком, благо недалеко – Литейный мост перейти, и ещё пройтись немного. К дому подошли: дверь в парадную у нас огромная, ступеньки на лестнице крепкие, но своды низкие, повороты на площадках узкие и резкие. Каково подниматься на пятый этаж? Что делать? На мостовой заночуешь, в полиции окажешься, да и умыться дать с дороги надо, чаем попотчевать и спать уложить по-человечески. Тут ветер откуда-то появился, крылья Горыныча приподнял над тротуаром. Змей Горыныч ими по-птичьи затрепыхал, ногами попереминался, да взлетел. Пару маленьких кругов сделал и подниматься начал к крыше. А я что было силы побежала по лестничным пролётам.

Запыхавшись, вбежала в квартиру, сапоги с курткой скинула, подскочила к окну в гостиной. Дом старинный, поэтому проёмы у нас высокие и широкие. Распахнула балконную дверь, но дракошу не вижу! Тут он обе головы с крыши свесил, прямо напротив лица моего, – и улыбается довольно. Потом на балкон мягко опустился, кое-как втиснулся в двери, по квартире походил – познакомился с обстановкой. И котом моим Васькой. На кухне пирогом с капустой поужинали, чаю с мятой попили. А на ночь Горыныч на диване уютненько расположился. Одеяло для гостя у меня только одно оказалось. Но смотрю: все четыре лапы дружно за углы схватили одеяльце, встряхнули и аккуратно прикрыли туловище. Головам не до ссор старых было: устал дракончик. Только начала ему сказку новую читать, заснул. Слышу, то одна голова всхрапнёт, то другая. Немного обидно: сказка то моя собственная...

На завтрак пришлось кастрюлю каши на пять литров сварить, да в булочную за батонами сбегать. Из кладовки пустое кашпо для цветов вынула, чисто вымыла, вместо чашки поставила. Змей Горыныч нетерпеливо в окно всё поглядывал: куда дальше?!
До вечера мы с ним много дел сделали. Сначала в Летнем саду по дорожкам побродили. Потом по Невскому прогулялись. В Русский музей зашли. Там ему больше всего картина Васнецова понравилась "Богатыри". Даже прослезился в четыре ручья, будто пропавших друзей отыскал. Попросил рядом с тремя богатырями его на память сфотографировать. После музея на Большой Конюшенной поели до отвала пышек с кофе с молоком. А когда на улицу вышли, потемнело, фонари зажглись, снег густой пошёл: красота! Домой заторопились: Васька заждался – в музей с котами нельзя; там своих, музейных хватает.

За день ни разу обе головы не вспомнили о разногласиях между собой. Наоборот, то поддакнут друг другу, то над шуткой вместе посмеются. Вообще, приободрился Змей Горыныч: румянец на щеках разлился, ноги то аллюром скачут, то галопом бегут. А я на спине как царевна сижу, одной рукой цепко за шейные гребни держусь, другой рукой прохожим машу и мохнатые снежинки на пушистую варежку ловлю. Хвост драконий ровной спиралью закрутился, только шипастый кончик смартфон ловко держит и видео нашего путешествия вдоль Мойки снимает. Заночевал опять у меня Дракоша, кот Васька на краешке дивана рядом с ним пристроился. Я даже приревновала немножко.

Наутро запросился Змей Горыныч на вокзал его проводить: соскучился по дому. Кот Васька после завтрака залез на колени к дракончику и не слезает, как ни уговаривали. Взял тогда Горыныч кота ласково, приподнял повыше, чмокнул в обе кошачьи щёчки. А я тут как тут с фотоаппаратом оказалась и щёлкнула удачный момент: две головы драконьи в профиль с вытянутыми в поцелуе губами, а между ними морда кота, зажмурившегося от счастья.

Пришлось идти с котом провожать Змея Горыныча. Купили билет, посадили Дракошу в вагон. Он опять один тройное сидение занял, но кондуктор знакомый попался и возражать не стал. С перрона помахал Васька лапой Змею Горынычу за себя и за меня, а я в это время крепко кота к груди прижимала, чтобы не спрыгнул и не вскочил в открытую дверь вагона. Горыныч сразу двумя лбами к окну прислонился, ладоши к стеклу прижал и сидел задумчиво, пока электричка не тронулась. Так и расстались.

По дороге домой мы ещё пару раз переговаривались с Дракошей о том о сём, адресами обменялись, пообещали сообщения присылать подробные, о жизни. Васька всё норовил телефон захватить и единолично им распоряжаться. Пришлось зайти в магазин, раскошелиться и коту смартфон купить. Пусть общаются!

Дома села за письменный стол и всю эту историю записала, пока детали не забыла. А последняя точка в конце сама собой появилась.
Хорошая сказка знает, где ей заканчиваться.

осень 2021