Мне было одиннадцать лет, когда я с восьмилетним братом Петей и мамой впервые приехала в небольшой уральский городок к бабушке и дедушке. Приехали мы не предупреждая, вроде как подарком им к Новому году. Когда вышли из вагона поезда, первое, что меня поразило - это огромные сугробы, так ослепительно сверкающие на солнце, что пришлось даже зажмурить глаза. Мы жили на Кубани и снег почти не видели, даже в январе у нас чаще идет дождь, чем падают с неба серебристые снежинки.
Вторым впечатлил дом, в котором жили родители мамы. Он был сложен из огромных, почти черных бревен. Я даже замерла перед ним, не понимая, как же эти бревна так уложили друг на дружку, чтоб без единой щелочки?

Но я обо всем позабыла, увидев бабушку Тосю и дедушку Митю. Они так обрадовались нашему приезду, что казалось, выключи свет и дом будет освещен их улыбками, которые от счастья сияли даже ярче, чем снег на солнце. Бабушка и дед долго не могли успокоится, обнимали нас, приговаривая, какие мы большие и красивые, только уж очень худенькие. И конечно же усадили нас за стол. Когда в меня и Петю перестали помещаться пирожки и другие вкусности, дедушка помог нам забраться на русскую печь. Он сказал, что это заколдованное место, кто там поспит, становится здоровым и сильным. Мы, конечно, не поверили, но, уютно устроившись на немного твердой, но теплой печи, уснули сразу и очень крепко. Проснулись только утром, когда солнце уже вовсю светило в затянутые ледяным узором окна.

Спустились по маленьким ступенькам и увидели, что по дому хлопочет только бабушка Тося, мама с дедом куда-то ушли.

- Хорошо у вас тут, - обняла я бабушку, - и вы такие добрые.

- А у нас все люди добрые, - улыбнулась она и ласково погладила меня по волосам. - Зимы наши холодные, вот люди внутренним теплом и греются, не только печками. А еще здесь мужчины смелые и сильные. Вот знаете, как мы с дедом вашим познакомились? Хотите расскажу?

Я и Петя закивали и затаили дыхание, в ожидании невероятной истории. Бабушка присела на табурет, поправила на коленях передник, мечтательно улыбнулась, зачем-то посмотрев на потолок, и начала неторопливый рассказ:

- Приехала я однажды летом к тете своей, в небольшой поселок. Мне тогда только восемнадцать исполнилось. Красивая я была: бровки черные, коса длинная, талия тонкая. Много парней за мной увивалось, а я ни на кого не смотрела, будто ждала кого-то особенного. Иду по улочке, сумку тяжелую несу, это мама гостинцев городских сестре передала, дохожу до края поселка, где тетка жила, вдруг вижу – прямо на меня бык летит. Огромный, глаза красные, ноздри, как кузнечные меха раздуваются. Я вскрикнула от страха: вижу, что не успею убежать, застыла на месте, а сумку крепко держу, думаю, погибну, но гостинцы не рассыплю. Мама же настрого приказала передать тете все целым и невредимым. Глаза зажмурила, стою, смерти жду. Слышу, бык мимо пробежал и… затих, только пыхтит где-то рядом. Подождала немного для верности, осторожно один глаз открываю: никого. Повернулась, вижу: позади меня парень стоит, высокий, плечи с аршин. Но не это главное, а то, как он спокойно быка того за рог держал, запросто, будто щенка на поводке. Бык голову опустил и стоит смирёхонько, сопит только. Я осмелела, второй глаз открыла, на парня смотрю и думаю, вот бы такого мужа, смелого, сильного, чтоб ничего по жизни страшно не было. А парень тоже замер; верно, взгляд отвести от моей красоты не может, стоит, глаза вытаращив. И молчит, сильный-то сильный, а вон как засмущался, слово выдавить из себя не может, видать от восхищения. Ну я пожалела его, первая заговорила, сказала, что к тетке иду, Рае Любавкиной, на дом ее рукой показала. Он кивнул, но так ничего и не сказал, а вечером пришел на танцы звать, признался, что весь день только обо мне и думал. Больше мы уж не расставались, почти полвека как вместе по землице топочем, - бабушка задумалась на минуту, а потом охнула, вспомнив, что кашу из печи пора доставать.

Наелись мы с братом той каши так, что потом два часа на печи отлеживались, даже задремали немного, а когда слезли, то застали одного деда, он какие-то веточки тоненькие перебирал.
- Дед Митя, - не удержалась я, - а ты быков совсем не боишься?

- Отродясь не боялся, я ж в селе вырос, не в городе. Кстати, если б не бык, я бы с вашей бабушкой не познакомился, - тут дед как-то загадочно усмехнулся.
Петя открыл было рот, мол, знаем мы уже, но я его кулачком легонько в бок толкнула, чтоб помолчал, а деда попросила:

- Расскажи, нам очень интересно!

Дед улыбнулся, довольный нашим вниманием, и кивнул:

- Тогда слушайте. У меня в тот день зуб разболелся, так я лечить ходил. Домой уже возвращаюсь, иду, за щеку держусь, а впереди пигалица незнакомая с огромной сумкой топает. Я хотел помочь ей, но зуб еще довольно сильно болел, говорить не хотелось, поэтому я подумал, что добрые дела можно на другой раз отложить. Уже к дому своему подхожу, хотел до калитки с дороги свернуть, как вижу - мой бычок Гром бежит навстречу, прямо по улице. Он веревку, которой был привязан на поляне, порвал и домой полетел. А тут меня увидел, обрадовался, знал, что в моем кармане для него всегда кусочек хлеба припасён. Я Громку с малого растил. Корова как отелилась, заболела, пришлось его из бутылочки выпаивать. Так что он меня мамкой своей считал, любил безумно. Так вот, бежит он мне навстречу, прямо по середине улицы, а та пигалица аккурат на его пути оказалась. Как она заверещала! Даже воробьи с кустов разлетелись. Видать, подумала, что Громка на нее несется. Визжит, но стоит на месте, сумку обеими руками держит. Не убегает, как местные девчата, а я их проверял, было дело.

Дед хитро захихикал, а потом продолжил:

- Гром визга этого перепужался, девчонку оббежал стороной и ко мне. Носом мне под мышку уткнулся, трясется весь. Я по морде его гладить начал, чтоб успокоить, а тут и пигалица замолчала. Повернулась ко мне и смотрит одним глазом, странно как-то смотрит. Я даже про зуб забыл. Стою, думаю, она одноглазая или ее от страху так перекосило? Тут девчонка второй глаз распахнула, заулыбалась приветливо и на дом неподалеку рукой замахала, мол, к тетке приехала. Я даже обрадовался, что она нормальная: разговаривать может и глаза в полном комплекте, а вечером, когда на танцы в клуб пошел, увидел, что она у калитки стоит, скучает, ну и позвал с собой. Пигалица запрыгала от радости, а я присмотрелся - ничего девчонка-то. Женился, вот, на свою голову, - дед скорчил печальную гримасу, но тут же широко заулыбался и громко добавил: - На такой красавице, да умнице. Да, Тосенька?

Мы обернулись и увидели в дверях комнаты бабушку, которая стояла, грозно уперев руки в бока. Похоже, она успела услышать конец рассказа деда. Несколько секунд баба Тося старательно хмурилась, но не выдержала и громко расхохоталась, пригрозив супругу пальцем.

Много лет прошло с тех пор, а мы с Петей часто с добрым смехом вспоминаем, как рассказывали нам бабушка с дедом историю своего знакомства. И хотя рассказы их были разными, но любовь-то была одна, на всю жизнь...