Смогла же природа создать такую красоту! Стать, величавость, грация – всё во мне есть, даже с нагрузкой в виде редкого цвета глаз. Вот иду мимо зеркала, а оно словно само поворачивается за мной, из вида упустить боится. Конечно, не каждый день в нём совершенство отражается. А они эту красоту – за решётку, в машину! Через весь город провезли на глазах у праздношатающихся! Нет, никогда я не смогу забыть этого унижения! Никогда не смогу простить. Предательство – это самый тяжкий грех людской по отношению к тем, кто согласился жить с ними рядом.

Вон, кровать скрипнула. Ага. Сейчас бабуля поднимется, не открывая глаз примется ногами возить по полу, тапки искать. Так, одну нашла. Может, тебе одной-то и хватит? Не-ет! Бабуля знает, что тапок должно быть ровным счётом два, поэтому она с упорством маньяка, гоняющегося за своей жертвой, будет шаркать по полу босой ногой, с каждым разом всё расширяя и расширяя площадь поиска. Когда ей это надоест, она начнёт кричать, чтобы на ком-нибудь сорвать свой гнев. А кроме меня тут больше никого нет…

– Горчичник! Твои проделки! Куда ты загнал вторую тапку? Вот попадись мне!

Фи, Горчичник! Деревня! Никакой я не Горчичник, я – Мастард. И требую именно так меня называть, потому что я не какой-то там помойный кот, а британский циннамон с родословной. За фикусом твоя тапка. Она сама туда запрыгнула. Мы с ней просто играли. Ох, как я был прав: люди – народ предсказуемый. Вот сейчас она пойдёт на кухню, включит чайник, потом увидит на полу целлофановую обёртку от сосисок и опять заорёт, словно я не сосиски бесхозные съел, а её за бок укусил. Вот, слышите? Что я говорил? Ой, что-то мне это кресло правый бок намяло, нужно перевернуться. Да-а, спартанские условия у тебя бабуля. Ну, началось.

– Горчичник! Воришка, ты весь мой завтрак слопал! И морда не треснула? И стыдно не стало?

Я – Мастард! Неужели так трудно запомнить то же самое слово, но на английском языке? Бабуля не поленилась принести из кухни остатки сосисок, запутавшихся в обёртке и принялась совать их мне в нос. Ну глупая же женщина! Чего их теперь-то мне предлагать, если там уже ничего нет. Пожалуй, отвернусь я от неё, неровен час в глаз мне попадёт, а глазки я берегу. Они у меня редкого колера.

Всё, откричалась. Ушла кофе пить. Пробовал я как-то из людской кружки глотнуть кофе. Редкая гадость! Ну, люди вообще странные существа. И вкус у них странный. К слову, о вкусах. Вы пробовали водку? Вот где отрава, а люди пьют, хоть бы хны. Не-ет, ничего вкуснее молока нет, разве что сливки, те, жирность которых выше двадцати процентов и не ароматизированные. Кажется, бабуля именно такие сейчас в свой кофе добавляет. А мне?

– Горчичник! Иди, хулиган, сливок налью.

Нет, лежать и не шелохнуться! Потому как британские аристократы даже за сливки не продают своих убеждений. Услышу имя Мастард, так и быть, приду.

– Вот ведь напасть, как же его там по-ихнему зовут? Запамятовала напрочь. И бумажка эта с его именем куда-то запропастилась. А, вот она. Мас-тар-д! Кис-кис! Иди сливки пить.

Ну вот, давно бы так, а то Горчичник, Горчичник. Всё-таки люди не совсем пропащие существа, если поддаются дрессировке. Надо будет внушить бабуле, чтобы она позвонила Муррине, пусть приезжает за мной. Хватит мне в деревне гостить, я кот городской. Не могу выносить этой спартанской жизни. Представьте, что лотка фирменного здесь нет, поставили какой-то ящик с песком. Спальное место тоже не оборудовано. Но главное, здесь нет Муррины. А я ей ещё не высказал всё, что думаю о её предательстве. Увезла в деревню бедного котика и бросила.
Нужно признать, что не всё здесь – отстой. Сливки оказались очень даже ничего. Не магазинные. И хоть на банке не написан процент жирности, зато вкусные, живой травой пахнут, а не металлическим оборудованием. Полакал с удовольствием. Так спокойно на душе стало. Пожалуй, посплю, а потом телепатией с бабулькой займусь. Мы ведь между собой телепатически общаемся, а мяукаем мы только тогда, когда разговариваем с людьми. Что поделаешь, люди находятся на более низкой ступени развития, чем коты. Лестницу эволюции не переделаешь. Мы - первые, а вы, люди, вторые, и это – величина постоянная. Константа, с которой приходится считаться.

О, нет! Только не снова этот крик. Что ещё я там натворил? Кошачий бог! Ну упала куртка на пол, ну оторвалась петелька-вешалка, ну по дороге зацепила краешком баночку с ваксой, ну я потом ещё немного полежал на ней… Зачем опять гвалт поднимать на всю деревню? Самой-то не надоело? Раз покричала, два, а третий – уже неприлично. Какие там приличия? В деревне? Вот моя Муррина… Что это? Слеза скатилась? Да нет, это пыль. Знаете, такая пыль в этой деревне. Нет, не слеза это, это аллергия от деревенской пыли! Мур-ри-на!!! На помощь! Спасай меня! Я умираю!

– Алло! Мариночка? Ну как ты, дорогая? Знаешь, приезжай ты за своим Горчичником, не справляюсь я с ним. Ну да-да, за Мастардом, конечно. Полдня сегодня мяучит и мяучит, да так жалобно. Может, у него болит что, а может, по тебе скучает, по дому. Я же не понимаю. Да, кормила. Да, поила. Но всё равно не успокаивается. И слёзки в глазах. Приезжай!

А ты, бабулька, умница, оказывается. Не худший человеческий экземпляр. Вообще-то, по другому и быть не может. Ты ведь мама моей Муррины. А мой человек – лучший на этой планете. Почему? Да потому, что я сам её воспитал. Ладно, ещё часик подождать осталось, и домой поеду. Себя в порядок привести надо. Просто из сил выбился сегодня. Шерсть моя светло-коричневого колера, вон, потускнела от переживаний, вся в разные стороны смотрит. Не ровен час, колтуны появятся. Вот так, причешу её тщательно язычком, ещё, ещё…

– Правильно, Горчичник, намывай гостей, скоро Марина приедет. За тобой примчится. Мне с таким бандитом справляться не под силу. А вот и она. Машина во двор въехала.

Мя-я-а-а-у-у! Мур-рии-на! Зачем ты меня тут бросила? Знаешь, как мне было тут плохо? Бабуля орала на меня всё время совершенно ни за что. Мя-я-а-а-у-у! Мур-рии-на! Она меня тряпкой мокрой била. Посмотри, вон весь бок влажный. Она мне есть не давала. Она мне в нос обёрткой от сосисок тыкала, а съела их все сама. Она мне даже в коридоре на полу спать не разрешила, прогнала с куртки. Мя-я-а-а-у-у! Мур-рии-на! А ещё она песок не меняла, и мне пришлось в вонючий ящик ходить по нужде.

– Мастард, дорогой, ну не преувеличивай, не всё было так плохо. Мама не может обидеть моего любимца.

Бежевый кот Мастард так и не спустился на пол. Вот как прыгнул на руки Марине, так и остался сидеть под её крылышком до самого отъезда. И не отрывая глаз редчайшего горчичного цвета от лица своего любимого человека, всё рассказывал и рассказывал про свою жизнь вдали от неё. Пусть эта жизнь уместилась всего в сутки, но ведь эти сутки стоили целой жизни. Жизни без любимой души.