* * *

Альд’рун приветливо встретил гостью сокрушительной песчаной бурей. Завывающий ветер с легкостью вырвал из моих лап дверную ручку и отшвырнул назад, в холл Гильдии Магов. Привратник-данмер, хмыкнув, посоветовал спуститься вниз и переждать часок. Дескать, буря уже отбушевала свое и вот-вот пойдет на убыль.
Я последовала доброму совету. И не прогадала. Во-первых, удалось замечательно перекусить. Во-вторых, парочка магиков за соседним столом увлеченно делилась последними местными сплетнями. Героем был неуловимый Рекце. Этот проходимец покинул город всего дюжину дней назад. Причиной задержки стали благородная дама из Дома Редоран и девица-босмер из Гильдии Следопытов. Рекце умудрялся успешно обхаживать обоих, но не сумел удержать болтливый язык за зубами.
Он похвастался перед собутыльниками. Правда быстро выплыла наружу.
Эльфийка отнеслась к новости с юмором. Родственники дамы оказались не столь снисходительны, заманив Рекце в засаду. Итог - трое покалеченных, один убитый, безутешная девица и улизнувший имперец. Теперь город бился об заклад: наградил Рекце свою знакомицу на прощание живым подарком или нет? Дом Редоран точил клинки и обещал кастрировать мерзавца, буде тот объявится в Альд’руне снова.
Ветер и в самом деле утих. Я прогулялась по горбатым улочкам, удивляясь приземистым, глубоко ушедшим в землю домам с полукруглыми крышами. Постояла, ахая и разинув рот, на лестнице Скара, резиденции гневливого и скорого на расправу Великого Дома Редоран. Как охотно разъяснили в оружейной лавке по соседству, ребристая крыша Скара - это панцирь гигантского краба. Зверушки бегали тут в незапамятные времена, когда на месте Альд'руна плескались морские волны.
Воспользовавшись оказией, вместе с группой паломников я наведалась к Вратам Стражей. Они расположены всего в пяти-шести лигах от городской стены. Маленькая, грузная крепость с двумя невысокими башенками, с обеих сторон стиснутая огромными скалами. Ворота с двойными решетками, железные прутья переплетены с серебряными - для защиты от нечисти. Уходящая к небесам Стена - полотнище воздуха, сгущенного богами до твердости камня, окрашенное в пронзительно-голубой цвет. Я рискнула осторожно дотронуться до Стены и ощутила легкую щекотку. Кисть по запястье погрузилась в сияющую голубизну, после чего неведомые силы аккуратно вытолкнули ее обратно.
Самой Пепельной Горы из гарнизона Вечной Стражи не видно. Она где-то там, в полусотне лиг к северу, грозное и неотвратимое напоминание о том, что Шестой Дом не смирился с поражением.
В Гильдии Следопытов на меня косились с недоумением. Однако значок Бойца свидетельствовал в мою пользу, доказывая, что я, хоть и хаджитка, но не полоумная. После долгих уговоров меня снабдили картой на кусочке выделанной шкуры гуара, где россыпь красных пятен отмечала возможные места стоянок эшлендеров клана Уришлаку. Описание пути выглядело довольно незамысловатым: отыскать начало фолды Момая и шпарить по ней, никуда не сворачивая и придерживаясь направления на Полночь. Как упрусь в морское побережье, стало быть, добралась. Время сворачивать к восходу и искать становище среди холмов.
Загадочным словечком «фолда» именовалась дорога или тропа, проложенная по языку давно застывшей вулканической лавы. Вокруг Пепельной Горы тянулось множество таких фолд. Особо крупным и длинным дали собственные имена, прочие обходились и так.
Пополнив необходимые для дальнего пути запасы, я вышла из городских ворот. Справа плавным изгибом устремлялась к красно-оранжевому небу вышка причала силт страйдеров. Обогнув ее, я подтянула лямки на заплечном мешке, проверила свои метательные ножи, ятаган и маленький арбалет, попрыгала на месте и отважно зашагала на север.

* * *

Прогулка по фолде Момая выдалась еще та.
Казалось, весь мир ополчился против одинокой путницы хаджитского рода. На земле не давали покою крысы, прыгунцы, никсы и зубастые кагути. Каждые полчаса с небес со свистом пикировал распахнувший кожистые крылья летун. Гнездовье у них, что ли, было неподалеку? За все время пути до Садрит Моры я не встречала столько летунов, как за несколько дней пешего перехода к морю. Дважды меня настигала песчаная буря. Выручало только обоняние. Едва в воздухе появлялся характерный кисловатый привкус, я рысью неслась к каменным россыпям, ища укрытие и растягивая над собой кожаный полог. Предчувствия меня не обманули, хотя один раз меня изрядно засыпало песком и я едва откопалась.
Я миновала развалины двемерского города, не отмеченного на моей карте, и мрачную ступенчатую пирамиду Кагорума, покинутого обиталища Шестого Дома. Относительно него меня строжайше предупредили: как бы не хотелось пополнить кошелек, лезть внутрь в поисках трофеев не стоит. Рискованно. Нарвешься на ловчего корпруса или упыря, тут тебе и конец.
На рассвете третьего дня передо мной засияло море. Огромная волнующаяся гладь цвета начищенного серебра, парящие и ныряющие за рыбой летуны, вросшие в скалистый берег останки неизвестного корабля, некогда потерпевшего здесь крушение. Полюбовавшись на безграничный простор, я пошла дальше, под нежный шелест прибоя скача с камня на камень.
…Конечно, я много раз представляла, какой будет моя встреча с Рекце. Каких только возвышенных бредней не приходило в мою бедную голову! Я спасу его от своры разъяренных орков и потом открою, кто я такая. Он вырвет меня из лап последователей Шестого Дома и признается, что никогда меня не забывал. Мы столкнемся на руинах заброшенного храма даэдр, подле алтаря с сияющими золотыми статуэтками. И я из чистой любезности уступлю трофеи ему… или он уступит мне.
Но клянусь, я никогда не думала, что все случится вот так - на пустынном морском берегу, под посвист ветра и скрежещущие вопли летунов! И что бешеный имперец не придумает ничего лучшего, как пальнуть в меня из арбалета!
Он промахнулся самую малость. Скорее всего, нарочно. Если бы Рекце хотел попасть в цель, он бы попал. И я бы рухнула, задрав лапы вверх.
Рекце устроился на здоровенном валуне, нацелив арбалет на меня. Я видела его против солнца - черный узкий силуэт. Слепящие зайчики плясали на медных деталях арбалета, срезах доспеха и гарде торчащего из-за плеча имперца меча.
- Это же я, - в растерянности бормотала я, опасаясь сдвинуться с места и схлопотать болт промеж глаз. - Я, С'Кейса. С'Кейса из Балморы. Из «Девяти тарелок». Ты что, совсем меня не узнаешь?
- Подойди-ка ближе, - хрипловатый голос с еле заметным акцентом ничуть не изменился. - И лапки держи на виду, ага? Кто ты и что здесь делаешь?
- Я С'Кейса, - в полном отчаянии твердила я. Я знала, что должна найти и сказать единственно верные слова, после которых Рекце поверит в мою искренность. Но в самый ответственный миг своей жизни болтливая сутаи растеряла все отпущенное ей красноречие, лепеча какую-то чушь. Даже глупенькая Суриль на моем месте вела бы себя достойнее.
В конце концов я плюхнулась на подвернувшийся камень и осталась сидеть. Убедившись, что я безобидна, имперец гибко соскользнул с валуна и приблизился. За прошедший год он еще больше отощал, став похожим на плетеный кожаный шнур аргонианской выделки. Тоненькую на первый взгляд веревочку даже силт страйдер не порвет. Я не сразу сообразила, что не так с его шевелюрой: среди гладко зачесанных назад светлых волос блестела угольно-черная прядь.
- Ты?! - арбалет опустился, трехгранный наконечник болта уткнулся в землю. - Провалиться мне на этом месте!.. Ты маленькая хаджитка, что служила в балморском трактире! Откуда ты взялась?
Что ж, хоть чего-то я добилась. Рекце признал меня и крайне изумился.
- Пришла, - безнадежно сказала я. - Я уже с весны ищу тебя. Шла по твоему следу. Вивек, деревни на закатном побережье, Дагон Фел, замок Волверин, Альд'рун.
- Но зачем?! - выгоревшие на солнце брови взлетели вверх.
- Не знаю, - я зажмурилась. Какое тут яркое солнце, так и слепит, отражаясь от бескрайней воды. - Мне кажется, ты что-то значишь в моей жизни. Я хочу пойти с тобой, куда бы ты не направлялся. Может быть, я смогу быть тебе полезной. Если ты не нуждаешься в моем обществе - скажи, я уйду. Только скажи сразу, прямо здесь и сейчас.
- С'Кейса, из всех встреченных мною девиц ты - самая чокнутая, - убежденно заявил Рекце. Мое имя он выговаривал совершенно правильно, с полагающейся крохотной паузой после долгого «с». Имперец присел в двух шагах от меня, отложив арбалет и вертя в пальцах подобранный камешек. Я молча глотала соленую горечь слез, пристально уставившись на линию горизонта. Там едва различимо белели паруса.
- Я хочу кое-что тебе рассказать, - спокойно произнес Рекце. - Ты не против выслушать? Обещаю, это не займет много времени. Думаю, моя повесть поможет тебе принять решение. Ты ведь знаешь, как меня зовут? Ну конечно, знаешь, о чем я спрашиваю, - он дернул плечом. - Извини, немного волнуюсь. «Рекце» - сокращение от моего настоящего имени. Полностью оно звучит как Рекцина Нунцериано Септимия. Моя семья принадлежит к младшей ветви императорской династии Тамриэля. Пять лет назад мы оказались замешаны в неудачный заговор против Уриэля Септима и угодили в опалу. Большинство моих родственников казнено либо же трудится в рудниках. Поместья отошли в императорскую казну, золото уплыло туда же. А я сбежала. Жила среди воров, попалась на краже со взломом и после года тюрьмы была отправлена сюда, на Морровинд.
Все эти потрясающие новости лишь скользнули по краешку моего сознания. Уловила я одно:
- Погоди-погоди, ты что - самка?! В смысле, человеческая женщина?!
- Угу, - коротко наклонил голову Рекце.
Я открыла рот. Закрыла. Открыла снова и завопила, распугав выползших на бережок крабов:
- Врешь! В Балморе ты спал с Нарьей! Я сама это слышала! И с той эльфийкой из Следопытов в Альд'руне! И с дамой Редоранов! Теперь они ищут тебя, чтобы прикончить!
- Угу, - опять не стал отрицать имперец. Бесстрастная узкая физиономия на миг сделалась таинственно-лукавой. - Дорогая С'Кейса, ты что, сомневаешься в моих способностях доставлять удовольствие в постели?
- Не сомневаюсь! - рявкнула я. - Но если ты - девица, то почему Нарья…
Вспомнив пепельную Вирраль, я осеклась. Именно поэтому, бестолковая сутаи, именно поэтому. Не только прекрасные хаджитские чародейки питают склонность к диковинным развлечениям. У эльфов такое тоже случается. И у людей. Даже у надменных Наставниц Меча.
- Теперь ты все знаешь, - подвел, вернее, подвела итог Рекце. - Как, по-прежнему хочешь идти со мной?
- Конечно! - взвизгнула я. - Дальше больше, чем прежде! Только как к тебе лучше обращаться - как к мужчине или как к женщине? Да, вот еще что! В Волверин Холле я беседовала с чародеем по имени Крадущийся Сцинк. Он поведал мне много занимательного относительно твоего плавания на остров Тель Фир… и эшлендерских преданий. Ты в самом деле веришь, что ты эта… этот, как его… возрожденный Нереварин?
- С'Кейса, - очень ласково протянул имперец, - тебе не кажется, что для навязывающейся попутчицы ты задаешь слишком много вопросов? Именовать меня лучше в мужском роде - это помогает избежать многих ненужных вопросов. В конце концов, розыскные листы с описанием пропавшей Рекцины все еще ходят по Империи и Вварденфелу.
- Если уж мы компаньоны, я имею право знать, с кем связалась, - расхрабрилась я. - Ты уже побывала… побывал у эшлендеров? Что они тебе сказали?
- Ничего. Выставили пинком под зад, - нахмурился Рекце. - Вождь вообще не пожелал осквернять свой взор видом приблудного чужеземца. Шарилзара, шаманка, нехотя выслушала, скорбно покачала головой и велела приходить, когда из разлученных половин явится целое. Подобная фраза иногда означает достижение гармонии между духом, душой и телом. Вот я и сидел на побережье, пытаясь обрести треклятую гармонию через созерцание восхода. И тут мне на голову свалилась ты.
- Может, я и есть твоя недостающая половина, - фыркнула я, в точности как незабвенная Вирраль. - Потому что знаю то, чего не ведаешь ты. Прежде чем лезть к почтенной шаманке со своими откровениями, ты потолковал с ней о здоровье ее усопших родственников? Преподнес мудрой госпоже подарок? Рассказал, что видел в степи белого гуара?
- Белых гуаров не существует! - раздраженно отмахнулся имперец. - Как можно вести разговоры о здоровье покойников? И что я должен был дарить старой карге?
- Вот это, - я порылась в мешке, достав тщательно закупоренную бутылочку. - Перебродивший жучиный мускус. Шаманки эшлендеров вдыхают его перед тем, как отправляться беседовать с душами предков. Белый гуар в данный момент стоит на скале у тебя за спиной и глазеет на нас. В книгах написано, его появление считается у кочевников счастливой приметой.
Рекце стремительно обернулся, только камешки под сапогами взвизгнули. Крупный ящер на холме никуда не делся. Вообще-то он был не белый, а слегка желтоватый, но по сравнению с коричневыми и черными собратьями казался чище горных снегов. Имперец отчетливо сглотнул и часто-часто заморгал светлыми ресницами. Только теперь я наконец выяснила, какого цвета у него глаза. Не серые, как можно было ожидать, а голубоватые с прозеленью.
- С'Кейса, - не оборачиваясь, позвал Рекце.
- У-ау? - ехидно мяукнула я, ожидая заслуженного признания.
Беглая наследница имперской фамилии преспокойно осведомилась:
- Слушай, ты готовить умеешь? А то моей стряпней только крыс хорошо травить.

* * *
Так начался 360 год Третьей Эпохи, названный мною «годом под знаком Шигората» - безумного божества даэдр, покровителя поэтов, странников и авантюристов.
Огромный мир Морровинда принадлежал нам, а мы принадлежали ему.
Мы жили так, будто Госпожа Смерть вычеркнула нас из своих списков.
Мы жили.
Раскрывали чужие преступления и совершали собственные. Ссорились, мирились и прикрывали в бою спину друг друга. Грабили могильники и отпускали на свободу рабов. Похищали фамильные драгоценности и спасали бедолаг, угодивших в логово вампиров. Обшаривали развалины даэдрических храмов, восхищавшие меня своей несуразной архитектурой - ни одной прямой линии, ни единого острого угла! - и приводившие Рекце в бешенство. Мы сунулись в жуткие обиталища Шестого Дома, населенные смертельно опасными дреморами и безглазыми ходячими трупами. Мы пересекали Морровинд из края в край, то пешком, то магическими порталами, то силт страйдерами, то кораблями. Служили любому, кто заплатит достойную цену.
Незаметно для самих себя мы богатели. Добытые нами трофеи переходили к торговцам редкостями и Королевскому Музею Морнхолда, оборачиваясь звонкими золотыми дрейками. Служба Дому Хлаалу принесла поместье на плато Одай, но ни мне, ни Рекце оно не понравилось - глухомань и даль. По общему решению мы продали его и купили дом в Балморе, на главной городской площади. Вскоре двухэтажный особнячок ломился от нашей добычи, представляя собой лакомую, но, увы и ах, совершенно недостижимую цель для Гильдии Воров. Его содержимое стоило, должно быть, больше всего городка.
Мы стали живой легендой. Единой в двух лицах. Нас побаивались и уважали. Былые знакомые сторонились нас. Никто не вспоминал о том, что сутаи С'Кейса когда-то за пять дрейков подставляла задницу любому посетителю «Девяти тарелок».
Когда выдавался свободный денек, я приезжала в Балмору, с удовольствием обустраивая дом. Наш с Рекце дом. На вбитых в стену крючках висели, рдея зловещим черно-алым багрянцем, катаны и танто даэдр. Переливались глубокой зеленью морской волны стеклянные доспехи и клинки. Торжественно сиял золотыми узорами надраенный до зеркальной глади комплект эбонитовой брони. Холодным матовым льдом сверкала огромная нордлингская секира, по соседству с ней масляно желтел двемергский молот, откованный из неизвестного нам металла и щедро украшенный искусной гравировкой. На многочисленных полках я расставила шлемы, редкие безделушки, навроде Чаши Шестого Дома или усыпанной крошечными адамантами бесценной Звезды Азуры.
Рекце издевалась надо мной, говоря, что я заслуживаю титула Королевы Старьевщиц. Она относилась к вещам с великолепным пренебрежением, с легкостью меняя редчайший стеклянный кинжал на миску похлебки и бутыль маита. Мои уговоры на нее не действовали.
Мы шли по миру, и он щедро делился с нами своими чудесами и тайнами. Пожалуй, мы были единственными на всем Вварденфеле, кто доподлинно выяснил, что случилось с прежними Возрожденными. С теми, кто не прошел Испытаний. Кто дрогнул, отступился от цели или оказался не тем, за кого себя выдавал.
Имперка упрямо не сворачивала с извилистого, обманчивого пути, указанного эшлендерской шаманкой. Старая Шарилзара изъяснялась исключительно загадками, предоставляя нам сколько угодно времени и возможностей для того, чтобы отыскать ответ. Иногда он лежал на поверхности, иногда под очевидной простотой разгадки таилась еще одна, а под ней еще одна и еще…
Стиснув зубы, Рекце прорывалась к своему Нереваринству. А я тащилась следом, распевая, смеясь, наслаждаясь свободой и варя ужины для героя Морровинда.
Никогда в жизни я не была так счастлива, как в тот безумный и прекрасный год.
Год, когда боги, даэдра и короли склоняли свой слух к речам двух авантюристов.
Год, когда я наконец почувствовала себя живой и настоящей.
Год, когда я ощутила пробуждающуюся способность любить.
Да, прежде у меня была Вирраль. Но чародейку я не любила, просто обожала и восхищалась ею.
К Рекце я испытывала нечто другое, доселе не заслужившее достойного названия.
Я перевязывала ее раны. Выхаживала после того, как после боя с пятеркой атронахов она сорвалась со скалы, разбив голову и сломав руку. Шла за ней в лавовые подземелья и покинутые города двемеров, где по-прежнему кружились и громыхали лишившиеся хозяев зловещие механизмы. Терпеливо выслушивала кажущиеся безумными рассуждения о Путях и Предназначениях.
Хотите верьте, хотите нет, но за несколько месяцев жизни бок о бок нами не было произнесено ни единого слова о чувствах. О том, что заставляло нас делить дорожные тяготы и опасности. О моем отношении к Рекце, и ее - ко мне.
Единственное, чем она поступилась ради меня, так это привычкой завязывать случайные связи. Пока мы были вместе, Рекце вела - или вел? - себя образцово. Я ни разу не поймала имперца на горячем и не застигла врасплох с очередной жертвой голубых глаз, отливавших серебряной зеленью.
Его тайна сохранилась, но ситуация теперь приобрела довольно щекотливый оттенок. Рекце прослыл странноватым парнем, странствующим в компании хаджитки. А поскольку другие расы редко могут с первого взгляда отличить самца хаджита от самки, да вдобавок я постоянно разгуливала в мужском наряде либо же в доспехе… Со временем в глазах обывателей мы стали двумя искателями приключений мужского пола, чокнутым имперцем и его свихнувшимся дружком хаджитом.
А я ни разу не прикоснулась к Рекце, не считая лекарской помощи. Или когда требовалось затянуть ремни на снаряжении, втащить его на горный склон или передать тарелку.
Иногда посреди ночи я просыпалась, словно от толчка. Снаружи ветер швырял в стены нашей палатки пригоршни песка, или барабанил по натянутой коже дождь, или шуршали опадающие листья. Я зажигала крохотный фонарик и смотрела на Рекце. Я могла смотреть на него - на нее - всю ночь напролет. Сухая обветренная кожа, натянутая выступающими острыми скулами. Решительный подбородок. Тонкие, шершавые, вечно потрескавшиеся губы. Короткие белесые ресницы. Узкая сильная кисть мечника, тонкое запястье, перевитое сухожилиями. Выгоревшие на солнце жесткие светлые волосы, черная прядь. Рекце сказал, она появилась на Тель Фир, когда Безумный Маг одно за другим скармливал ему свои зелья. Чистый и свежий, присущий одному Рекце запах, заставляющий меня крутиться на свой подстилке и украдкой запускать пальцы себе между ног.
В какую-то из ночей я не выдержала. Провела ладонью по рассыпавшимся волосам имперца. Рекце открыл глаза и молча посмотрел на меня. Я убрала руку и с головой зарылась в свое одеяло.
Вопросов или подначек наутро не последовало. Словно это приснилось нам обоим.

* * *

Шарилзара поведала, что Рекце предстоит пройти семь ступней испытания, прежде чем можно будет всерьез говорить о Возрождении. Загадки эшлендерской шаманки становились все изощреннее и сложнее. В поисках решения одной их них мы обшарили все восходное побережье Острова, отыскав малоизвестное святилище Азуры.
Мы поднялись к храму утром, ослепительным и сияющим. Замершая на вершине скалы Королева Даэдр распахнула руки навстречу солнцу и океану, держа на ладонях символы своей власти - золотой лунный полумесяц и серебряную звездочку о дюжине лучей. Наши головы не доставали даже ее колен, так высока была Азура. В каменных складках просторного одеяния богини зеленел мох и носились желтые ящерки. Моя голова слегка кружилась - от высоты, соленого аромата моря и еле заметного дрожания воздуха, что означало скопление магических чар. Рекце озирался вокруг, бдительным оком выслеживая врагов, но вскоре понял - на заросшей ковылем площадке никого нет. Имперец задрал голову, обходя скульптуру по кругу, и неожиданно окликнул меня:
- С'Кейса? Поди-ка сюда.
Я подошла.
- Знаешь, мне тут пришло на ум… - раздумчиво протянул он. Я навострила уши, очень уж серьезной выглядела физиономия Рекце. - Прежде все не выпадало подходящего случая сказать… Ты отличный напарник. То есть напарница. Мне никогда так не везло с компаньонами. Ты все понимаешь. Никогда не лезешь под ноги, не споришь из-за пустяков и знаешь уйму полезных вещей.
Я потупилась. Похвала была запоздалой… но такой приятной!
- Ты навроде этой луны, - имперец ткнул пальцем наверх, в блестящий позолотой серпик. - Ровное, яркое сияние, освещающее путь. Не слепит, не обжигает. Даже не представляю, что бы я без тебя делал.
- А ты моя звезда, - наполовину в шутку, наполовину всерьез ответила я. - Всегда где-то впереди, на горизонте. Бегу за тобой и никак не могу догнать.
- Скажешь тоже, - мой спутник коротко улыбнулся, плеснув голубоватой зеленью глаз.
Вот тут оно и накатило, иного слова не подберешь. Меня словно тяжелым молотом ударило в спину, швырнув на ошарашенного Рекце. Я молча сгребла его - ее! - за плечи, жадно впившись в изумленно полуоткрытый рот. Имперец дернулся, убедившись, что маленькая сутаи куда сильнее человека. Я целовала, кусала, грызла эти прохладные, твердые губы… и спустя бесконечно долгое время они ответили.
Мои когти драли завязки кожаного доспеха Рекце, в лохмотья искромсали его рубашку, спустились ниже, рывками вытаскивая ремень. Я повалила его на нагретые солнцем плоские камни, краем уха услышав короткий болезненный вскрик и не придав этому никакого значения.
Я ничего не соображала. Я хотела Рекце, как не хотела еще никого в жизни. С нами, хаджитами, такое случается. Когда самка долго томилась в ожидании самца, она не принимает любовь, но требует ее. И порой бывает слишком настойчива, а то и груба.
Не помню, как я избавилась от собственных одежек. Впрочем, таскала я на себе немного - только легкую куртку с нашитыми бляхами да короткие штаны.
Белые пряди с черной проточиной обмотались вокруг моего запястья. Рывок, еще рывок - я подтаскиваю голову стоящего на коленях Рекце к себе, к сочащейся похотью и желанием горячей расщелине. Имперец упрямо сопротивляется, что приводит меня в неистовство. Я обхватываю его затылок и толкаю лицом в короткую жесткую поросль рыжего цвета.
Рекце всхлипывает.
Влажный язык касается меня, и мир рушится.
Высоко в небесах смеется Азура. У богини лицо моей любви - узкое, обрамленное разлохматившимися светлыми прядями. Голова Рекце крепко стиснута меж моих бедер. Она вскрывает мою раковину, и, вскидываясь в раздирающих сладких судорогах, я вижу узкую спину с алыми царапинами. Пальцы Рекце - жесткие, с твердыми подушечками пальцы привыкшей к мечу воительницы - движутся внутри меня, раздвигая ягодицы, гладят и сладостно мучают. Камень под нами плавится, становясь мягче пуха и шерсти. Я вою - низкий, нутряной звук рождается в жарком средоточии моего тела, где распоряжается безжалостная Рекце, поднимается вверх и рвется из глотки. Азура хохочет. Я падаю. Лечу сквозь тьму, наполненную колючими звездами. Древняя Мать снисходительно взирает на бестолковую дочурку.
- Я люблю его… ее, - пытаюсь объяснить я Прародительнице Хаджитов. - Я так люблю Рекце…
- Тогда учись не только брать, но и отдавать, - мурлычет Матерь, подставляя мягкую лапу.
У-ау! Внизу живота все горит и полыхает всепожирающим огнем, горло перехватывает спазмами, но пора расслабиться еще не настала. Не давая Рекце опомниться, я перекатываю имперку на спину, наваливаясь сверху. Она молча извивается, пытаясь ударить меня ногой, и увертывается, когда я пытаюсь ее поцеловать. После некоторой возни мне удается схватить ее за подбородок и накрыть ее рот своим. Моя рука протискивается между нашими борющимися телами, проникая к заветному уголку.
Упоительно прекрасная бесконечность. Вот где сполна пригодились уроки мутсере Вирраль, да благословят ее боги. Рекце бьется вытащенной на берег рыбкой, но больше не стремится скинуть меня. Она глухо стонет сквозь сжатые в тонкую черту губы. Я удерживаю ее на грани, не позволяя пересечь запретную черту и улизнуть в беспамятное блаженство. Ласкаю, целую и вылизываю, открывая многообразие оттенков вкуса сухой светлой кожи. По сравнению с фигуристой Сураль Рекце, конечно, далеко не образец человеческой красотки. Из-за разворота плеч и впитавшейся в кровь повадки вести себя по-мужски она, даже будучи обнаженной, все равно смахивает на парня. В ней нет подпрыгивающих выпуклостей и чарующих изгибов, что привлекают мужчин всех рас. Рекце высокая, стройная и тонкая, с плоским животом, маленькой твердой грудью, длинными мускулистыми ногами и сильными руками. Для меня она прекраснее всех на свете.
Имперка лежит навзничь, прогнувшись в талии и широко разведя колени. Напряженное тело чутко отзывается на мои забавы между ее ног. Там горячо и влажно. Руки Рекце беспомощно шарят по гладкому камню, скрюченные пальцы комкают невидимую простыню.
- Перестань, - ее гордость приказала долго жить. Хрипловатый голос срывается, затуманенный взгляд наполнен болью и наслаждением. Растрепанная голова обесиленно перекатывается с боку на бок. - С'Кейса, прекрати… Пожалуйста, не надо-о… Возьми, возьми, возьми меня… С'Кейса, милая, мне так плохо…
- Тебе будет хорошо, - шепчу я. - Потерпи. Помоги мне, и я все для тебя сделаю…
Я подхватываю ее ноги под колени, забрасывая их себе на плечи. Рекце расслаблена и покорна. Она дрожит, хотя солнце уже высоко и на площадке у ног Азуры жарко, как на сковородке. Мельком я сожалею о том, что не родилась самцом. Как бы я любила Рекце - изо всех отпущенных сил, шалея от разделенной страсти. Но я всего лишь сураи женского пола… и я так хочу, чтобы Рекце была хоть немного счастлива.
Сложенные щепотью пальцы вонзаются в горячую, трепещущую плоть. Глубже, глубже, скользя, одолевая сопротивление, пробуждая скрытую жемчужину. Моя любовь выгибается радужным мостом, беззвучно крича. Я закрываю глаза, сосредотачивая свои чувства и ощущения на кончиках пальцев, стиснутых тугим кольцом напряженных мышц Рекце. Ее хриплые вскрики звучат в согласии с моим колотящимся о ребра сердцем.
Еще одно движение - и лоно распростертой подо мной женщины переполняется вязким, обжигающе сладостным нектаром.
Моя душа заходится от счастья и невыразимой, острой тоски. У Рекце вырывается протяжный стонущий вздох, нежный и мягкий.
Боги словно коснулись ее лица, сгладив острые углы, убрав хмурые складки на лбу и омолодив Рекце лет на десять. Она валяется, вытянувшись во весь рост, забросив руки за голову и глядя в опрокинутый купол неба. Между слегка щербатыми зубками зажата травинка. В вышине черными точками кружили летуны, и я по привычке оценила опасность. Слишком далеко, встречный ветер, атаковать не станут. Наше оружие, одежда и прочая амуниция живописно разбросаны по всей площадке. Под обрывом клокочет прибой, Благая Даэдра чуть заметно улыбается.
- С'Кейса, - искусанные и разбухшие губы Рекце сложились в привычную ухмылку, - не помнишь, я уже говорила тебе, что ты чокнутая?
- По меньшей мере десяток раз, - я протянула руку, убрав с влажного лба имперки прилипшие волосы, черные вперемешку с белыми.
- Беру свои слова обратно, - торжественно заявила моя любовь. - Чокнутая не ты, а я. Только что меня отымела самоуверенная хаджитская нахалка, и Азура не даст соврать - мне понравилось!
- Еще бы не понравилось, - возмутилась я. - У меня была прекрасная наставница. И я так старалась, чтобы ты осталась довольна!
- Твои таланты воистину неисчерпаемы, - Рекце пошевелилась и болезненно скривилась. - Столь замечательно меня давно уже не любили…
- А как же Нарья? - поддела я.
- Нарья всегда была снизу, - фыркнул Рекце, неуловимо перевоплощаясь из нежащейся на солнце девицы в язвительного и дерзкого имперца, считающего себя Нереварином. - Это я ублажал ее, пока она не начинала визжать и пачкать простыни. Ее попытки сделать что-то для меня были… скажем так, неудачны. Давай-ка вставать, моя хаджитская луна. Если мне не изменяет память, мы сюда пришли вовсе не кувыркаться… Это что, моя рубашка? - босой ногой он подбросил горстку золотисто-синих лоскутов. - Двадцать дрейков, между прочим.
- Я куплю тебе новую, - пообещала я. - Закажу у госпожи Марен. С твоими инициалами, расшитыми золотой нитью.
- Лучше попроси ее крупно вышить: «Вот идет хаджитская подстилка», - грустно попросил имперец. - Это ж надо до такого докатиться…
«Кто знает, кто знает, - подумала я, вспомнив самую первую загадку эшлендерской шаманки, касающуюся разделенного единства. - А вдруг Шарилзара имела в виду как раз нечто подобное?..»
В награду за исполненное поручение Азуры нам достались два адамантовых колечка. На моем был выбит лунный серп, на том, что получил Рекце - звездочка.
Старая эшлендерка, увидев наши кольца, крякнула. И огорошила нас новостью о том, что Рекце успешно миновал четыре из семи ступеней Пути Неревара. Визит в храм Азуры должен был продемонстрировать богине нового претендента на титул Возрожденного. Если Королева Даэдр считала, что перед ней действительно новое воплощение, она могла наделить его кольцом Луны-и-Звезды. Однако Азура по каким-то своим соображениям поделила традиционный символ на два. Она, Шарилзара, больше ничем не может нам помочь. Прочие ступени связаны с политикой за пределами Зеленых Земель, и мы должны одолеть их самостоятельно. Что? Ах да, лично она готова признать, что узрела подлинного Нереварина. И по этому поводу нам троим стоит немедленно выпить. Не от радости, но в скорби. Коли Нереварин возвращается, стало быть, грядет конец спокойной жизни.

* * *

Три последних ступеньки дались нам куда тяжелее четырех предыдущих. Предстояло совершить воистину невозможное - заслужить доверие эшлендерских племен, заручиться поддержкой вечно враждующих Великих Домов, побеседовать с Триумвиратом… и прогуляться на Пепельную Гору, не забудем об этом!
Договориться с эшлендерами, как ни странно, оказалось проще всего. Нас здорово выручило пристрастие кочевников к поучительным историям и двусмысленным загадкам - то есть к тому, чем испокон веку славится народ хаджитов. Рекце только поддакивал в нужных местах и делал значительное лицо, а я без устали трепала языком. Через месяц мы покорили вождей и шаманок четырех самых значительных племен. К сожалению, не обошлось без смертей - но Шарилзара заверила нас в том, что кончина воинственного Сул-Матуула и передача титула вождя его племяннику есть меньшее из зол.
В первый день осени собравшиеся вместе племена зажгли Круг Костров. И Рекце без страха шагнула в пламя, станцевав с духами Зеленой Земли и получив их благословение.
А мерзкая Шарилзара без всякого предупреждения двинула меня в спину своим посохом! Я влетела в жаркие объятия огня, в панике вереща, что мне даром не нужно никакой избранности. Я никогда не болела корпрусом, а Возрожденный должен быть один, Рекце! Я-то здесь при чем? Я всего лишь спутник, тот, кого можно отправить с поручением, кто готовит еду и натягивает палатку! Зачем мне лишние неприятности?
Меня никто не слушал. Пламя прошло сквозь меня. Перепуганной и невредимой я выскочила с другой стороны круга, врезавшись в Рекце.
Похоже, в будущем мне предстояло делить с имперцем не только ложе, но и легенду.
Три Великих Дома, Гильдейцы, Легион, Культ, король Морнхолда и герцог Эбенгарда. Мы обхаживали их долго, больше полугода. В ход шло все - подкуп, угрозы, шантаж и чистейшая правда, туманные предсказания шаманок и древние трактаты, поддельные счета и фальшивая любовь. Она, в конечном итоге, помогала больше всего. Меня совсем не удивляло, что многие желают заполучить к себе в постель вероятного Нереварина. Но я была поражена до глубины души тем, для скольких являлась желанной добычей рыжая сутаи. Видимо, на меня падал отблеск скандальной и загадочной славы Рекце.
Так и вышло, что в опочивальне его светлости Ведама Дрена отдувалась именно я. Все бы было ничего, коли б не привычка герцога частенько пускать в ход плетку и цеплять на меня золотой ошейник с шипами. Зато своенравную и несговорчивую Терану из Тель Браноры, Госпожу Совета Телванни, ублажал Рекце. Таскался к ней целую неделю. Я сидела в Привратном Трактире, резалась с постояльцами в «Шесть Домов», или гостила у Крадущегося Сцинка. Рассказывала ему о наших героических похождениях, отчаянно привирая. Даже выбрала денек, чтобы смотаться порталом в Вивек и навестить Вирраль.
Колдунья взглянула на меня с плохо скрываемым страхом и вежливо назвала «сильно изменившейся». Мельком заглянув в зеркало, висевшее в ее покоях, я поняла, настолько права чародейка.
Взгляд чуть прищуренных лиловых глаз из серебряной зеркальной глубины мне категорически не понравился. Это был взгляд существа, привыкшего с легкостью убивать и лгать. За время странствий я перестала стричься, обзаведясь косматой гривкой темно-рыжего окраса. Былая хрупкость пропала, я изрядно раздалась в плечах и груди. Теперь ясно, почему собеседники опасливо косятся на мои лапы. Я стала похожа на Памара, клан Диких Хаджитов, с их переменчивым настроением и молниеносной реакцией. Ты еще только замахиваешься, но ты уже мертв.
Я опасна. Порой я перестаю быть разумным существом и превращаюсь в зверя. Влюбленного и кровожадного зверя. Это не доведет до добра.
Благоразумная омс-рата слишком дорожила своей пепельной шкуркой и не стала напоминать мне о «добрых старых временах» и уроках за пологом. Боюсь, ночь с этой новой С'Кейсой обошлась бы ей слишком дорого.
На прощание я осторожно поцеловала Вирраль. И вернулась в Тель Бранору.

* * *

К Хелсету, данмерскому королю Морнхолда, посовещавшись и вволю поорав друг на друга, мы отправили Рекцину Нунцериано. Заказали парадное платье в имперском стиле, остроносые бархатные туфельки, длиннющий атласный плащ и прочие атрибуты знатной дамы. С зубовным скрежетом и проклятиями Рекце позволила мне соорудить ей прическу. После долгой возни с горячими щипцами черную прядь удалось изящной волной уложить надо лбом.
Итог моих трудов и портних Дома Редоран разил наповал. Я хлопала глазами и принюхивалась, не веря себе. Эта величественная светлокудрая дева - мой Рекце? Вечно ободранный, злословящий, подозрительный и упрямый? Эта скорбная и яростная королева в изгнании и есть Рекце?
- Чтоб мне в жизни больше скуумы не есть, - пробормотала я. - Не-е, я с тобой не пойду, даже не проси. В Морнхолде меня примут за твою домашнюю зверюшку и потребуют взять на поводок. Рекце, да ты же настоящий красавчик! То есть красавица!
- Меня сейчас стошнит, - трагически процедила королева. - С'Кейса, когда вернусь, я тебя убью. Признайся, ты нарочно затянула треклятый корсет так, что в нем дышать невозможно!
- Терпи, - отрезала я. - Ну-ка присядь. Держи корону.
Вместо короны мы купили серебряную диадему с россыпью бледно-голубых сапфиров. Она очень подходила к светлым глазам и локонам Рекце.
Жаль, что я не присутствовала при явлении блистательной Рекцины ко двору Морнхолда. Я ждала ее возвращения в Эбенгарде - что оказалось правильным. Иначе мы обе угодили бы прямиком в руки к Дознавателям Империи. Слухи о вернувшемся Нереварине перепорхнули море, достигнув Киродиила. Уриэль Септим высочайше повелели принять меры, разобраться и поскорее казнить кого-нибудь.
Зарубив парочку особо рьяных блюстителей, мы счастливо избежали поимки и смылись в Балмору - нашу крепость и наше убежище. Чем дальше, тем больше Балмора и прилегающие края становились подобием нашей вотчины. В гонке за славой и легендой Дом Хлаалу поставил на Рекце, рассчитывая в случае его победы войти в историю. Перебравшийся из Вивека в Балмору мутсера Кассиус был любезен до отвращения, зазывал на великолепные ужины и даже не пытался ухлестывать ни за одной из нас - что было для него истинным подвигом духа.
Визит в Морнхолд произвел на мою звезду двойственное впечатление. Имперец откровенно взгрустнул по тем временам, когда его семья еще не угодила в опалу к Септимам. Задумчивые же обмолвки Рекце касательно Его Величества Хелсета заставили меня насторожиться. Похоже, данмерский правитель и госпожа Рекцина не только беседовали о судьбах Морровинда и исполняющихся пророчествах…
Что ж, старалась рассуждать я здраво и непредвзято, вот и достойное завершение истории Возрожденного. Нереварин явился в мир в образе имперской девы благородной фамилии. Расправившись с Дагот Уром, героиня вручила свою руку и сердце правителю Вварденфела. Все счастливы. Хаджитке, спутнице героини в ее скитаниях, вручат в награду что-нибудь ценное и попросят быть почетной гостьей на свадьбе.
- Это ж надо такое придумать! - возмутился Рекце, когда я заикнулась о подобном исходе. - Слышала бы ты себя! Ты что, взревновала? С'Кейса, ты же знаешь - я люблю тебя и только тебя! Да, каюсь, последнее время я не уделял тебе достаточно внимания… Но ты же понимаешь, как мы заняты и что творится вокруг! Когда все закончится, мы… мы уедем вдвоем с тобой. Обещаю! На край земли, в Тель Бранору. Тебе нравились тамошние дома-растения, я помню. У нас обязательно будет такой. Помнишь, мы остановились в Башне Тель Воса и как сумасшедшие любили друг друга ночь напролет? Мы так шумели и визжали, что утром прислуга косилась на нас и хмыкала. Помнишь храм Азуры?.. Почему ты больше не поешь, С'Кейса? Не рассказываешь историй? Почему ты такая хмурая, моя сутаи?..
Я смотрела в голубые с прозеленью глаза, коварные, как морская волна, понимая - ничего не будет. Ни качающегося на ветру домика в Тель Браноре, ни любви, ни шальных ночей, ни головокружительных приключений. Всякая история имеет свое начало и свой конец. Авантюрист Рекце станет леди Рекциной и уедет в Морнхолд, к Хелсету.
Так и должно быть. Все правильно. Каждому - свое место. Что стоит одно разбитое сердце по сравнению с возможностью спасти целый мир?
- Должно быть, линька начинается, - сказала я. Имперец смешливо фыркнул. - Или хвост к непогоде ломит, вот и ворчу. Не обращай внимания. Куда мы там завтра собирались? В гости к Вивеку, да живет он вовеки?
- Божественный зануда ждал пятьсот лет и потерпит еще денек, - решительно заявил Рекце. Сгреб меня в охапку и потащил на второй этаж нашего балморского дома, в спальню.
Он был - была… - нежным и предупредительным. Угадывал мои желания, увлекая меня на вершину мира и щедро даруя способность летать над землей. Он был моей путеводной звездой, моим наваждением, моей обжигающей прохладой. Я таяла в ее - его… - ладонях, рыдая и смеясь. Но в самый пронзительный и ослепляющий миг счастья я думала - может быть, лучше бы рука Рекце дрогнула и он пристрелил меня на побережье…

* * *

Сотня ступенек Дворца Загадок. Тающие в розовом тумане пирамиды столичных кварталов. Массивная дверь с перламутровой инкрустацией и золотыми украшениями. Скрип поворачивающегося ключа. Шаг через высокий порог в мягкую полутьму, напоенную сладковатым ароматом тлена и слежавшихся пергаментов.
«Это же настоящий склеп! - от этой мысли я вздрагиваю и невольно тянусь к рукояти меча. - Склеп, где божество добровольно замуровало себя! Он безвылазно сидит здесь уже которую сотню лет. Жрецы издают приказы от его имени, молящиеся возносят хвалу Триумвирату, а он грезит наяву…»
Однако для отшельника Вивек был весьма и весьма неплохо осведомлен о мирских делах. И он вовсе не был мрачным и желчным аскетом, погрузившимся в свои мысли. Наше появление вызвало у него ехидный смешок:
- Двое Нереваров по цене одного? Ветшает род людской, ветшает… Из чего только приходится лепить героев… - он пригляделся к нам и скорбно заломил бровь: - Да вдобавок вы еще и девчонки!
- Однако мы добрались сюда, а это что-нибудь да значит, - не выдержала я.
- Разумеется, прекрасная мутсере хаджит, - охотно согласилось божество. - Это означает, что мир уцелеет от гибели лишь благодаря таким вот девушкам. Вы заслуживаете того, чтобы остаться в памяти потомков и быть отлитыми в бронзе.
- Спасибо, без монументов обойдемся, - буркнул Рекце. - Не желаю вечность торчать каменным болваном. Чтоб летуны гадили на голову.
Он намекал на огромную и помпезную статую самого Вивека, высившуюся на площади перед Дворцом Загадок. Как я только что убедилась, массивная скульптура не имела ничего общего с хрупким, изысканным Отшельником.
Не знаю, сколько длилась наша аудиенция у воплощенного божества. Но, когда мы покинули Дворец, карабкающиеся на закатное небо Массер и Секунда ни на палец не сдвинулись с прежних мест. Похоже, во владениях Вивека неумолимое время не имело своей обычной власти.
Рекце шумно втянул раздувшимися ноздрями вечерний морской бриз.
- Гильдия Вивека, Альд'рун, Гарнизон. Пепельная Гора, - задумчиво произнес он. Опустил глаза, посмотрев на здоровенную латную перчатку, сплетенную из адамантовых нитей. Она была столь велика и тяжела, что достигала локтя и крепилась хитроумной системой ремешков и пряжек. Рекце натянул ее на правую руку. Левая рукавица была у меня, и все время соскальзывала.
Перчатки, по уверениям Вивека, должны были уберечь нас от мгновенной кончины при попытке взять Громовой Молот и Секач, Разящий Меч. Обе вещицы валялись потерянными где-то на склонах Пепельной Горы. Прежде чем лезть в подземелья и знакомиться с Дагот Уром, нам еще предстояло отыскать оружие, способное победить бога.
…Вечная Стража устроила героям-самоубийцам столь торжественные проводы, что они больше походили на репетицию наших будущих похорон. Не хватало только распущенных знамен, скорбного рева труб и рыдающих собратьев по оружию. Рекце испортил весь эффект своими злыми шуточками, и, по-моему, Стражи были только рады, когда мы скрылись во Вратах.
Сплетники, рассказчики и летописи говорили правду - небо над Горой было багровым, цвета запекшейся крови. Мы живо натянули припасенные маски, но черный мелкий пепел проникал в любую щелку. Я едва не задохнулась от кашля и проворонила нападение выскочившего из-за камней ловчего корпруса. Рекце, крутанувшись в пируэте, снес вражине башку одним длинным, хлестким ударом. Я коротко кивнула и навскидку выпалила из арбалета поверх плеча имперца. С чавкающим звуком болт вошел в глазницу пепельного упыря и тот опрокинулся, продолжая беспорядочно сучить когтистыми лапами.
Не могу сказать, чтобы каждый шаг давался нам с боем. Попрыгать и поразмахивать железом пришлось изрядно, но магию мы в ход пока не пускали.
Секач отыскался первым, в развалинах двермерской крепости. Амулет, настроенный на поиск магических вещиц, привел нас прямиком к потере. Легендарный Разящий Меч в точности смахивал на короткий и широкий кинжал-дирк, распространенный среди данмеров. Я аккуратненько взяла клинок бледно-голубой стали затянутой в перчатку левой рукой, затолкала в новенькие ножны и прицепила на пояс.
Касательно местонахождения Молота амулет точного ответа не давал. «Где-то под землей», - так мы расценили его беспорядочное раскачивание и пробегающие по граням прозрачного кристалла малиновые искры.
Под землей, так под землей.
Поочередно мы втиснулись в узкую расщелину. Наши глаза слезились от едких испарений, мой нос наотрез отказывался различать запахи, Рекце мучительно чихал. Мы приготовили факелы и светящиеся камни, но в пещерах не было непроглядной тьмы. На потолках танцевали алые отсветы вулканического пламени, бушевавшего в толще земли глубоко у нас под ногами. Пол содрогался, на головы сыпалась каменная крошка.
Вот здесь стало туго. Пригодилось все наше воинское умение, обретенное за время странствий по Вварденфелу, и все магические способности. Поначалу мы расходовали свитки с заклинаниями, отгоняя мрачных рыцарей даэдра и клыкастых, почти неуязвимых для стали чудовищ-дремор.
Последний свиток прочтен и отброшен за ненадобностью. Настало время плетения арканов и чтения выученных в Гильдии Магов заклятий. Порядок действий разработан и освоен уже давно: один колдует, другой прикрывает. Передышка, пробежка по коридорам, смена ролей - и все заново.
Чудища Дагот Ура, почуяв слабину, навалились толпой, выбегая и выскакивая из боковых ответвлений, с ревом валясь прямо с потолка или прыгая из засады. Я рубила, кромсала, выкрикивала положенные слова, торопливо складывая пальцы в нужном Знаке и бежала следом за Рекце, оскальзываясь на камнях. Несколько раз едва не упала. Перчатка на левой руке нагрелась, обжигая кожу. Легкий поначалу Секач казался тяжеленным и неповоротливым. В правой руке я сжимала скользкую рукоять орочьего ятагана.
Амулет Поиска вдруг ожил, дергаясь на цепочке и рассыпая в моем отупевшем от непрерывной бойни мозгу перезвон серебряных колокольчиков.
- Проскочили! - в отчаянье завопила я, ныряя в узкий и низкий коридор. Имперец проткнул очередного воющего упыря, пинком сбросил его с лезвия катаны и ринулся вдогонку.
Наша цель обнаружилась в самом конце прохода, в тупике. Иссохшая мумия в стеклянном доспехе, не помутневшем от времени, в венце из роскошных черных кос. Там, где некогда билось сердце, доспех уродовала дыра с оплавленными краями. Рядом с правой рукой павшей воительницы лежал небольшой изящный молот-чекан. Вороненый, с рукоятью алого драконьего дерева и серебряными накладками, с хищно выгнутым острием и обушком в виде раздвоенного змеиного языка.
- Мутсере Ксилада? - ошарашенно пробормотала я, словно надеясь, что покойница ответит. Рекце подобрал Громовой Молот, набросив на укрытое латной рукавицей запястье широкую ременную петлю. На самом кончике острия чекана полыхнула белая искорка.

* * *

Мы спускались с яруса на ярус, забираясь все глубже и глубже в недра земли. И не сразу поняли, что твари нас больше не атакуют. Обе мы с ног до головы были в липкой черной крови, но сами вроде не пострадали. Рекце потерял шлем и заработал длинную глубокую царапину поперек правой щеки. Мой ятаган застрял между костями безымянной и весьма злобной твари. Пришлось бросить верно служивший клинок и выхватить запасной танто. Наши амулеты, исцеляющие кольца и заговоренные на защиту ожерелья исчерпались, став обычными безделушками. Моих чародейских силенок достало бы только на единственное заклятие Вмешательства Альмасиви. Оно с гарантией вытащит нас из кошмарных подземелий и перебросит к ближайшему Храму. То есть прямиком в Альд'рун.
А ведь еще предстояло сражение с самим Даготом…
Мы стояли в просторном зале с низким сводчатым потолком. Впереди поднималась пробитая в диком камне стрельчатая арка, завешенная стальными нитями с нанизанными на них крохотными черепами мелких грызунов. Из-за завесы вытекали струи обжигающе горячего воздуха и порой доносилось оглушительное буханье, гул и грохот.
- Я - Нереварин, - низким, незнакомым голосом отчетливо произнес Рекце. - Воистину. Теперь я это знаю. Я могу войти туда. Должен войти. Он ждет.
И, более не обращая на меня внимания, имперец плечами раздвинул сухо постукивающую занавесь. Я содрала шлем, помотала головой, приходя в себя. Ужасно хотелось пить, но мешок с флягами остался тремя или четырьмя ярусами выше. Я с ненавистью посмотрела на черный провал арки. На льдистый Секач в моей ладони. Рекце ушел туда. Плевать на легенды. Если я не присмотрю за ним, он в боевом запале и по горячности наделает тех еще глупостей. Век потом не расхлебаешь, даже с помощью Триумвирата и всех Даэдра.
Я вошла. Зажмурилась, ощущая, как закручивается колечками и дымится мой мех.
Сухой, испепеляющий жар. Танцующее пламя. Сполохи, свирепые молнии, клекочущее кипение плавящихся камней. Парящий в воздухе над огненным кошмаром островок тверди. Тончайший сверкающий мост, начинающийся от узенького карниза, где стою я.
Рекце достиг середины качающегося моста и замер, ухватившись свободной левой рукой за невидимые перила.
Высокая черная тень - единственная тень в огненном царстве - стоящая на островке. За спиной у Тени огромные сложенные крылья. Впрочем, я могу и ошибаться. Я ведь понятия не имею как, собственно, выглядит Дагот Ур, падший Глава Шестого Дома. Однажды Рекце проснулся с диким воплем - ему приснился кошмар о приходе Дагота. Рекце бормотал о тысячах тысяч мертвецов, о пустых городах и ставших гекатомбами руинах Морнхолда. О том, что ему зашили рот и он не может кричать от леденящего ужаса.
Голос хозяина подземелий звучен и прекрасен. Он звенит чистейшей бронзой, льется весенним ручьем и завораживает, как песня морской сирены. Он без труда заполняет огромную пещеру, и рев ненасытного огня смиряется перед ним.
- Ты пришел, - ликующе поет Тень. Лохматые языки свирепого пламени взлетают к самому потолку огромной пещеры. - Ты вернулся ко мне! Через столько мучительных лет одиночества ты вернулся ко мне! Моя жизнь, мое дыхание! Зачем ты обманул меня? Я обещал тебе весь мир, я верил твоим клятвам любви, а ты предал меня и бросил на растерзание! Прости, мне пришлось убить тебя. Я сожалею. Все эти долгие годы я сожалею. Зачем ты прячешься? Думаешь, я не узнал тебя в этом смертном облике?
Доспехи, одежда и былая плоть Рекце осыпаются роем огненных искр. Уцелели только латная перчатка и молот-чекан. Обнаженная светлая фигура бесстрашно раскачивается над пропастью. Делает шаг. Другой. Всходит на летающий островок.
- Мой, навсегда мой! - грохочет Тень. Крылья распахиваются двумя полотнищами мрака, заключая пришедшего в объятия. Черное и белое сливаются воедино, подземный огонь облекает их в пурпур и жидкое золото. - Освободи меня! Выполни обещанное! Мир ждет нас!..
- Да, - спокойно и буднично отвечает Возрожденный. - Да. Время настало.
Даже до бестолкового гуара дошло бы, что божественные планы катятся наперекосяк. Нереварин вовсе не собирается убивать или развоплощать давнего врага Морровинда, а преспокойно обнимается с ним. Гонимые и презираемые Жрецы-Отступники вещали совершеннейшую истину. Лихая парочка, Поверженный и Возрожденный, провела всех, осуществив собственный замысел. Им потребовалось пять сотен лет, но они добились своего. Корпрус отметил того единственного, кого желал опознать Дагот Ур.
Былые враги-соперники-любовники стоят посреди ликующей огненной круговерти. Их пальцы сплетаются, лица все ближе и ближе, губы встречаются в долгом поцелуе.
Эта любовь уничтожит мир. Ночные кошмары станут явью. Но что разлученным и воссоединившимся до таких мелочей! Они добились своего, и черная Тень победно склоняется над запрокинутым лицом светловолосого Неревара.
Наверное, Триумвират бьется головой о стену от отчаяния. Дворец Вивека и морнхольский Храм Альмалексии идут глубокими трещинами, над Пепельной Горой встает пламенное облако. Морровинд паникует и сходит с ума. Орды чудовищ вылезают из каждой трещины в склонах Горы и лавиной катятся вниз. Стена содрогается, ее вершина становится неровной, оплывает, как воск над огнем. Крепость Вечной Стражи рассыпается грудой обломков и, шагая по трупам последних Дозорных, порождения Дагота устремляются вперед. Они голодны и свирепы, они не ведают ни жалости, ни сомнений. Только желание убивать и разрушать.
В наполненной багровым заревом пещере Тьма ласкает Свет, и тот покорно изгибается под жадными прикосновениями. Черные крылья вздымаются, я отчетливо различаю два страстно прильнувших друг к другу обнаженных тела. Эбонитовое и цвета жемчуга.
Забытую Высшими Силами хаджитку рыжей масти абсолютно не волновала участь гибнущего мира. Меня кидало в бешенство одержимых кровью памаров иное.
Никто не имеет права лапать Рекце! Моего Рекце! Кем бы он не воображал себя, в кого бы не перевоплотился - он мой! Только мой! Он моя звезда, мое горе и счастье! Я не отдам его никому!
Человек и даже эльф не сумели бы так лихо пронестись по шаткому мостику. Но я - хаджит. Я рождена для стремительного бега и огромных прыжков, больше напоминающих низкий полет.
Узкий мост не успел качнуться подо мной. Я неслась, почти не касаясь лапами опоры и обеими руками вцепившись в рукоять Секача. Мне полагалось бы орать и визжать, проклиная Дагота, но я молчала. Зверь, заточенный в моей душе, беззвучно и яростно ревел, стремясь в бой. Правая ладонь полыхала, словно я сжимала в ней пригоршню раскаленных углей.
На долгий миг передо мной промелькнуло лицо того, чья сущность скрывалась под маской имперки Рекце. Может, те, кто безоглядно влюблялся в Рекце, тянулись не к ней, а к Нему? К мужчине народа алтмеров, с тонкими и резкими чертами лица, к его хищным и капризно изогнутым губам? К золотому водопаду локонов, в которых змеей таилась черная прядь? К широко распахнутым глазами цвета морской волны, таким честным в своей лживости?
Я плечом врезалась в Дагота, вложив в удар весь свой вес. Секач по самую гарду вошел в черное, податливое. Из раны в лицо хлестнуло жидким огнем.
Падший оглушительно взвыл и пошатнулся, зависнув на самом краю пропасти. Черные крылья судорожно молотили обжигающий воздух, глава Шестого Дома тщетно пытался восстановить равновесие.
Я висела на нем, вцепившись когтями в складки призрачного одеяния и понимая - не удержусь. Да что там, я уже мертва.
- Помоги мне, помоги! - выл повелитель Тьмы и подземелий. Он не пытался стряхнуть меня в клокочущий водоворот огня, не пытался выдернуть из своей плоти глубоко засевший клинок. Багровые, рдеющие неугасимым пламенем зрачки впились в Нереварина, словно пожирая его. Глядя на его правую кисть, по-прежнему сжимающую небольшой молот-чекан.
Рука взлетает, нанося удар, безжалостно завершая начатое когда-то.
- Прости, - скорбный голос моей звезды и одновременно - голос Возрожденного. Не знаю, к кому он обращался: к гибнущему в муках Даготу, снова поддавшемуся на старый обман, или ко мне. Лично меня разбирал весьма неуместный смех. Неревар преспокойно использовал нас, как фигуры в своей игре. Дагот Ура, Рекце, меня, Триумвират, королей и богов.
Воистину, он мог бы стать достойным Королем Лжецов.
Мы охотно прощали бы ему фальшь и предательства. Ведь он всегда выполняет то, за что берется. Цена, которую он платит за свои победы, не имеет значения. Как и жертвы, что будут принесены во имя мира и процветания.
- С'Кейса, я так люблю тебя…
Кто это сказал? Рекце? Нереварин? Они оба?
Азура склонилась надо мной, и лицо богини Даэдра превратилось в лик Древней Матери.
- Которая из моих дочерей входит в мой дом? - вопросила Мать Хаджитов.
- С'Кейса аша-Сквиришш, - послушно назвалась я.
- Луна, - убаюкивающе шептала Матерь. - Маленькая Луна закатилась, а печальная Звезда обречена сиять…
- Разумеется, - язвительно буркнула я. - Ведь завтра она преспокойно выскочит замуж за короля. И будет сиять еще лет пятьдесят. А мне даже паршивого памятника не поставят.
Великая Мать поперхнулась. Вряд ли кто из являвшихся пред ее мудрые и всезнающие очи хаджитов осмеливался на столь дерзкие выходки. Но мне уже было все равно.
Мой долгий путь окончился.

* * *

Выдержка из «Летописей Эбенгарда» за 362 год Т.Э..

«…дабы одурачить Дагот Ура и не позволить ему до срока расправиться с Возрожденным, Азура, великая королева Даэдр, подала Триумвирату совет. Разделить душу грядущего Нереварина, укрыв ее меж смертными.
Отвага, решимость и доблесть Возрожденного достались Рекцине Нунцериано Септимии, деве из побочной ветви императорского рода Тамриэля.
Его хитрость, коварство и красноречие получила юная хаджитка по прозвищу Кривохвостка.
Пережив множество испытаний и несчастий, они встретились у золотых врат Дворца Загадок, что в Вивеке. Объединившись ради великой цели, девы дали друг другу клятву верности. «Луной-и-Звездой» именовали их народы Морровинда в честь Благой Азуры и символов Возрожденного.
Ведомые божественным промыслом и собственным разумением, они совершили тысячи подвигов и поднялись на склоны Пепельной Горы, дабы бросить вызов Дагот Уру. В тот великий день были знамения по всей земле, землетрясения и морские бури. Сама собой истаяла Великая Стена, открыв Пепельную Гору, что рушилась внутрь себя, погребая в огне сонмы чудищ Шестого Дома и его погрязшего в скверне повелителя.
Когда же начались поиски героя, свершившего сие благое деяние во славу богов и смертных, в Морнхолде объявилась дева Рекцина. Траурные одеяния носила она, и душа ее исполнилась скорби, ибо подруга ее погибла в бою с Даготом. От отважной хаджитки не осталось даже горсти праха, дабы с надлежащими почестями предать его земле.
Указом короля Хелсета в честь девы из народа Хаджитов в Морнхолде была воздвигнута золотая статуя. Членам ее семьи было даровано освобождение от всех налогов сроком на пятьдесят лет.
Спустя полгода после Дня Возрождения леди Рекцина пред ликом короля и придворных возгласила, что не достойна более зваться воплощением Нереварина. Ибо сия полубожественная личность являлась только в сияющем единстве Луны-и-Звезды, а Луна навсегда скрылась из глаз. В тот же день король Хелсет предложил ей законный союз и место рядом с ним.
Свадьба и коронация состоялись в десятый день месяца Азуры…»

Июнь 2006 года, Райвола.