Ну и что тут такого? Подумаешь, инопланетянин. Да, я инопланетянин. Меня оставили здесь, на этой планете и сказали, что я подхожу по своему характеру земным людям. Но, какой может быть характер у робота? Не пойму что-то. Скорее всего моя система устарела вот и выбросили в первое попавшее место. Сказали, чтобы срочно примкнул к какому-нибудь человеку, иначе – пропаду. Как зовут меня? Да никак. Впрочем, зовите меня просто Волшебник. Не то, чтобы я такой уж сильно волшебный, но кое-что могу. Например, летать… Нет, не очень высоко. Совсем над землёй даже, где-то в метре от неё всего-то. Но ведь летаю же. Пробовал и с дерева спрыгнуть, чтоб повыше пролететь. Ничего не получилось, чуть ноги не переломал. Разбежался однажды и с обрыва сиганул! «Ну, — размышляю, — щас полечу высоченько, до самых облаков!» Не тут-то было – в песок головой занырнул и лицо с дорогой кожей расцарапал.

Гляжу – мальчонка сидит и палочкой на песке рисует. «Ну, — думаю, — примкну к нему, пожалуй, чем кого-то искать ещё».

— Привет! — говорю.
— Здрасте, — отвечает.
— Ты, чего тута?
— Так, ничего…
— А зовут как?
— Лёва.
— А меня Волшебник.
— Ага, — засмеялся Лёва, — злой колдун и страшный.
— Не веришь, — возмутился я так, что кровь взыграла, — глянь, как я летать умею.

Разбежался я и… полетел в метре над землёй. Два круга нарезал и встал на ноги, в глаза мальчугана заглядывая, пытаясь удивление заметить небывалое.

— Подумаешь, — хмыкнул тот, — левитация.
— И что? Не волшебство, что ли?
— Так каждый йог умеет.
— А дерево вон то видишь? — задело меня аж до корней волос.
— Вижу, — спокойно ответил, не верящий в чудеса мальчишка.
— А вот и нет его.
— Надо же, удивил… Подумаешь, дерево исчезло. Девид Купперфильд дворцы с пароходами исчезать заставлял.
— А вот это твой Купперфильд умеет делать? — крикнул от злости я и поджёг свои руки.
— Ха… Ещё один факир нашёлся – из лёгких огонь добыл. — не сдавался Лёва.

Хотел было улететь я от этого Фомы неверующего, но вдруг мысль совершенно ниоткуда прибежала. Взял я и из воздуха целую чашку мороженого в ладони мальчугана водрузил, конечно, с сиропом.

— Вот это да! — завопил Лёвка истошным голосом. — И вправду волшебник! Самый настоящий!

После такого признания, захотелось мне погордится немного собой и на шлейфе славы чуть-чуть проследить за тем, как поживает этот мальчик в своём доме. Даже и не задумался о том, что роботы гордиться не умеют.

А потом... Сразу насторожил такой случай, когда Лев дал сдачи однокласснику, который первым полез в драку. Папа, тот даже разбираться не стал…

— И правильно сделал, сынок! Рад за тебя!
— Не хватало мне хулигана в доме! — возразила мама. — Ты что, в тюрьму захотел? Разве только кулаками можно спор решить? Два дня, чтоб ни ногой на улицу!

Честно скажу, не противник я драк и встал на сторону справедливой мамаши. Ага… Пришлось взять Лёву на поруки и проследить за его поведением, чтобы поправить где-то на его неправильном жизненном пути.

— Ну, раз ты волшебник, — не растерялся Лёва, — тогда помоги исправить двойку.
— Видишь ли, Лев, — сразу ответил я, — чтобы исправить двойку, надобно выучить как следует урок.
— Мдяяя, — скривился мальчик, — помощник из тебя фиговый. — и решил задать работу посложней, — А как научиться летать? А?
— Очень просто, — посмотрел я в потолок и долго стал объяснять, как построить лёгкий летательный аппарат.

Лев ещё несколько раз пытался раскрутить меня на волшебство, но ему это сделать так и не удалось. Зато он с удовольствием слушал, как добраться от крыльца собственного дома до истоков самой длинной реки в мире, где можно увидеть инопланетянина, чем питается снежный человек и как тренировались триста спартанцев.
На следующий день, Лев удивился, что кроме него меня никто не видит. Он тут же попросил совета, как ему смыться с урока, на котором он, вне всяких сомнений, завалит контрольную.
— Уроки надо учить. — помог я.
— И всё?
— Да! И не придётся сматываться.
— Помощничек, — фыркнул Лёва и больше ни о чём просить не стал.

После школы, по дороге домой мы увидели такую картину: хулиган на велосипеде проехал по луже и специально окатил грязной водой девчонку, тащившую огромный портфель. Раздался хохот, от которого сделалось дурно не только моему спутнику и мне самому. Ничего не говоря, Лёва кинулся на защиту…

— Стой! Не надо… — закричал я вдогонку. — Куда ты лезешь? Он вдвое больше от тебя и сильнее!

Но было поздно. Только и услышал:

— Эй ты, что творишь?
— Щас, как дам, уши отвалятся!

Да уж… Уши у Лёвы не отвалились, но нос был разбит в кровь и оторван воротник у рубашки.

— Ведёшь себя неосмотрительно, — стал поучать я после драки, — Посмотри, на кого ты стал похож, да и мама не обрадуется.

Мама, действительно, не обрадовалась и ещё… — два дня не выходить на улицу. Не скрою, получил он довольно много исторической и другой познавательной информации от меня, но настоящего чуда, по его мнению, так и не добился.

На пятый день случилось воскресенье, и Лёва с удовольствием побежал на улицу, соскучившись по свободе. Недолго я с ним наслаждался тёплым ветром и удивительными видами на природу возле широкого пруда. Два пацана, откуда только взялись, разоряли в камышах гнёзда.

— Чем они вам помешали, — сделал шаг в их сторону Лёва.
— Иди, иди куда шёл… — буркнул первый.
— А то смотри! — добавил второй.
— Ну, смотрю… — сделал ещё шаг мой друг. — Дальше что?
— А ничего! — заорал тут уже я. — Не смей этого делать! Иди своей дорогой! Их двое, придурок! Накостыляют и волшебство никакое не поможет!
— Отстань, — посмотрел на меня Лёва и пошёл…
— Что значит отстань? — пытался возразить я, но… понеслось!

Лёву вываляли в глине, порвали рубашку и вновь разбили нос. Нет, я бы большего не допустил, конечно, а пока… И этого достаточно для дальнейшей науки. Вот я о чём. Следом я помогал, чем мог: советовал приложить лопух к носу, постирать одежду, чтобы мама не так ругалась и, как жить дальше без всех этих драк.

— Нет, Лёва, — говорил я, — Безусловно, я тебя уважаю, но ведёшь ты себя очень даже неосмотрительно. Уж и не знаю, что тебе посоветовать. А если б на асфальте тебя укатали? Чтобы было с тобой? Чтобы было с твоей мамой? Устал от твоих подвигов, чесслово.

Дома Лев честно поклялся, что больше не будет никаких драк, но наказания избежать не удалось.

— Эти отцы такие умники, — раздавались с кухни наставления матери отцу невоспитанного мальчишки, — Зачем-то вступаются, не вникая в суть вопроса. Ведь хулиган растёт, да и только!
— Хм, — ответил отец и уткнулся в газету.

Нет, он пытался возразить, но мама начинала плакать… На чём разбор полётов Лёвы прекращался.

Буквально через день все перемирились друг с другом. А я про себя думал: «Зачем я ему нужен? Ему пулемёт нужен! Во всё свой нос суёт, во все дела, совершенно ему ненужные! Надо как-то мне примыкать к другому человеку, а с этим я быстрее пропаду, чем один останусь."

Через три дня Лёве вновь разрешили выйти на улицу, а значит и мне, Волшебнику. Целую неделю ничего существенного не произошло. Лев получил двойку по пению, разорвал ботинки, играя в футбол, притащил домой драного котёнка – мелочи житейские, чего уж там… Я был доволен.

— Если ты опять подерёшься, — говорил я, — Учти, можешь потерять меня навсегда. Мало того, ты подведёшь папу с мамой, которые тебе поверили в последний раз. Не собираюсь за тебя отвечать всеми своими микросхемами.

Но однажды мы шли мимо соседской школы и увидели, как трое старшеклассников вымогали деньги у ученика младших классов. Мальчонка заплакал, а хулиганы только ещё сильнее раззадорились.

— Спокойно, — тут же зашипел я в сторону Лёвы, — только спокойно. Щас мы пройдём дальше и позовём взрослых на помощь. Поверь мне, всех не защитишь. Тут как бы самому в живых остаться.

— Иди в баню! — сердито ответил Лёва.
— Иди сам… куда хочешь! А я отключаюсь.
— Будь здоров…
— Сам ты здоров! Левого с патлами можешь не бояться. Слабак. В кепке – силач ещё тот… Но неуклюжий он. На себя его возьму и слабака. Ты с третьим пробуй справиться. В атаку! Ой, сколько у тебя синяков будет. Но волшебство в таких случаях мне применять нельзя.

Через полчаса Лев шёл домой, хромая, с тяжёлым сердцем о предстоящей ругани. Лицо горело. Позади плёлся я и пытался что-то сказать вдогонку:

— Фделали мы их, Лёфа, фделали. Токо фефири зуба фыбили тфоему Фолшебнику. А я тефе гофорил. Гофорил я тефе. Ничифо, не паникуй. Мамафу я беру на себя. Фолшебстфо же не израсходофали.

Зубы не главное, вдруг понял я. И знаете, что? С тех пор я летать стал на полметра выше, чем раньше до этого времени было.