Дедушка рассказывал мне, что наш предок был пиратом и королём. Несколько десятилетий существовало его королевство, а потом пало под ударами врагов. И в наследство от предка нам остался лишь сон. Сон, где ты идёшь по улице неведомого города, небо затянуто тучами, но дождя нет. И асфальта нет, лишь кое-где улицы вымощены камнем или деревянными широкими досками. Поначалу кажется, что вот-вот – и пойдёт дождь. Но тучи висят ровно, будто занавес в театре, отливая серебром и фиолетовым цветом. По этому городу можно бродить часами, но, когда выходишь на берег и увидишь свой корабль – в тучах пробьётся солнце. Этот сон передаётся только по мужской линии и только от деда к внуку.

Отец мой, человек работящий и серьёзный, не любил «забивать голову глупостями», как называл он дедушкины истории. Он работал электриком на механическом заводе, и эта принадлежность к электричеству придавала ему какой-то солидности. Время от времени он почитывал мне книги Жюль Верна или Свифта, отчёт литератора Плотникова о кругосветном плавании на фрегате «Артемида» или ещё что-то о кораблях и дальних странах. Как я понял впоследствии, он сам был под впечатлением рассказов своего отца и моего деда, хоть ни разу, даже после пяти рюмок крепкой домашней водки, не признался бы никому в этом.

Впервые сон приснился мне за пару дней до дня рождения, когда мне должно было исполниться двадцать один.

Хмурое, хмурое небо. Кажется – скоро прольётся ливень. Под ногой мощёный булыжник. День залит серебряным и фиолетовым. Всюду властвует тень и сумрак. Даже деревья и кусты смотрят недружелюбно. Шаг за шагом, шаг за шагом. Медленно идёшь по владениям сумрака. Пару раз мимо меня проходил человек в шляпе и полосатом костюме-тройке с тростью. Пару раз меня останавливал крепкий старик в тельняшке и капитанской фуражке – спрашивал закурить. Я начал рыться в карманах и … проснулся.

- Король признал тебя, - сказал мне дед, когда я рассказал ему о сне. Нашего предка он всегда называл королём.

- И как часто мне теперь будет сниться этот сон? – спросил я. Дед ответил, что один или два раза в год.

После училища я устроился на наш механический завод помощником инженера. Год спустя женился. Работа нравилась мне, но ещё больше мне нравилось ходить на небольшой лодке под парусом – будто предок-пират давал мне знать, что в какой-то момент мне придётся взойти на корабль, что пришлёт за мной судьба. Однако мне дали командировку, и на два года я улетел в Сан-Фелипе, где строился новый завод по образцу нашего. Сон не оставил меня и там – аккуратно, раз в год за неделю до праздника Успения, мне снилось хмурое небо над головой и мощеный булыжник улиц. День не то что хмурый, а сумрачный, из всех цветов различимы только серо-серебряный и фиолетовый. Я иду по улицам из булыжника, узнаю дома. Бревенчатые одноэтажки и кирпичные трёхэтажки с трубами. Дым из труб только способствует власти серого и темно-серого цвета повсюду. Длинное двухэтажное здание казармы с узкими окнами. Вот сейчас, за этим поворотом, мне встретится старик в тельняшке и спросит закурить. Нет, не встретился. Я разочарованно иду по улице и … просыпаюсь.

Сон повторился через три месяца (до этого он приходил ко мне лишь раз в год), уже глубокой осенью. И снова я не встретил старика в тельняшке. На следующий день в подотчётном мне цеху сломались два станка, и все силы я бросил на срочный их ремонт. Их отремонтировали за неделю. И сразу же мне вновь приснился сон.

Хмурое, хмурое небо. Кажется – скоро прольётся ливень. Под ногой мощёный булыжник. День залит серебряным и фиолетовым. Всюду властвует тень и сумрак. Даже деревья и кусты смотрят недружелюбно. Шаг за шагом, шаг за шагом. Медленно идёшь по владениям сумрака. Пару раз мимо меня проходил человек в шляпе и полосатом костюме-тройке с тростью. Во второй раз я окликнул этого денди и спросил, не видел ли он старика в тельняшке.

— Вот уж скоро месяц, как не встречался с ним, - ответил тот. – Старый шкипер куда-то делся.

- Ну куда он делся? Куда он мог деться?! – воскликнул я.

- Кто знает? Не хотите ли закурить? – денди достал коробку и предложил мне сигару. – Курение, знаете, очень успокаивает.

Не знаю почему, я принял у него сигару и закурил. Ароматный дым как-то расслабляюще подействовал на меня.

На следующее утро мне позвонила жена и сказала, что уходит, что полюбила другого. «Ты слишком долго сидишь в своей командировке», - сказала она. Не зная, что сказать, я помолчал и положил трубку.

Неделя или чуть более прошла как в тумане. Переживал ли я? Скорее, думал, что мы не раскрыли с ней до конца своих чувств, и что с другим ей, наверное, будет лучше. И время от времени всплывала мысль, где-то между делом – почему я перестал встречать старого шкипера?

Сон пришёл уже весной, через два месяца.

Небо и на этот раз было хмурым, но время от времени в нём мелькали проблески солнечных лучей. Ощущения, что скоро пойдёт дождь, не было. Скорее, что ещё немного – и начнётся рассвет. Сумрак оставался сумраком, но уже не так, как раньше. И в этот раз мне на улицах, которыми я шёл, никто не встречался. Кирпичные здания будто проносились мимо меня. Я миновал очередной перекрёсток, повернул направо – и оказался на узкой улице, шедшей вдоль берега. Слева и справа от меня были небольшие дома, крытые тростником и черепицей. Уже впереди были видны остатки крепостной стены, башня и Восточные ворота. Раньше они никогда мне не попадались, а теперь я знал – мне нужно пройти через них.

Я вышел из ворот и увидел, как в двухстах примерно метрах стоит чудесный двухмачтовый бриг (а может, и не бриг). И в этот момент выглянуло солнце, освещая и бухту, и сам корабль. Я побежал по мосткам, по этим длинным и широким доскам. С каждым шагом корабль становился ближе. Уже можно было разобрать пушечные закрытые порты, матросов, снующих по мачтам, штурвального. Среди них выделялся седой высокий человек, похожий на деда и одновременно чем-то на Старого шкипера, встречавшегося мне до этого. На голове его была треугольная шляпа с бело-фиолетовым плюмажем и золочёным галуном, он был одет в коричневый кафтан, шитый серебром, светло-синий камзол и кожаные коричневые брюки.

Я взошёл на корабль, и человек в коричневом кафтане протянул мне руку:

- Ну, привет, мичман! Готов к плаванию?