Был ли это сон или час ночной таинственной жизни – я не знаю точно. Думаю, это одно и то же. С одной оговоркой: сон, возможно, повторится вновь, как не раз уже бывало с некоторыми надоевшими представителями, которые взяли за привычку лезть вне очереди, вытесняя своей массой и мнимой значимостью обычную проходную историю или картинку. Часовая ночная таинственная жизнь – как ни странно, тоже может повторяться. В виде дежавю или часа сурка. Может не повториться, но кто, простите, назовёт единичную, пусть каждый раз непохожую, часовую жизнь жизнью? Никто! Мы живые, и нам часа мало. Тем более ночью. Днём всегда найдутся свидетели наших действий, готовые подтвердить их под присягой. Час – промельк, а не жизнь, часто не оставляющий ни малейшего следа в памяти. Самое неприятное для тех, кто непременно захочет разобраться и дать абсолютно точный ответ, то, что они, сон и ночная жизнь, обладают странной способностью – меняться местами.

***

Необъяснимое предчувствие, что сегодня ночью кто-то из прошлого посетит сон, овладело мною.

Мы будем смотреть друг на друга и читать страницы жизни с момента последнего расставания, пока не закончится отведённый час, пытаясь найти несуществующие ответы на важные когда-то вопросы, которые разрешились совсем не так, как устраивало бы обоих, обычно мужчину и женщину, без большого жизненного опыта, такта, умения решать каверзные ситуации. Некоторые страницы не хочется читать из-за отсутствия интереса к ним: про быт, мелкие неурядицы, болезни. Тогда мы, читатели, бегающими глазами больше смотрим на пробелы, чем на строчки. Так бывает! Ни я, ни мой визави на час не властны отменить встречу, начертанную судьбой. К сожалению, подобных встреч много, поэтому утром встаёшь раздражённо-неудовлетворённым, смутно помня ночную гостью.

Порой важные для человеческой памяти зацепки в виде времён года отсутствуют, но по фазам Луны я могу предположить, кто будет сидеть в кресле у окна и ждать, когда я подойду ближе для приветствия и разговора. Разговор в привычном виде? Смешно. Обмен парой слов или незначащими фразами не может считаться разговором.

Хотя совсем недавно приходила Салли. Она болтушка-хохотушка и не может сосредоточиться на чтении по лицу. Приходится общаться голосом. Представляю, что воображают соседи. Пока Салли трещит по своему обыкновению, узнаю, глядя ей в глаза, что у неё всё в порядке. Я рад, что не испортил ей жизнь, а ведь намечалась, но сорвалась помолвка. Остались друзьями.

Хорошо бы сегодня пришла Марта. Еще лёжа в постели, я непонятным образом чувствую её приход. Когда наступит час встречи, ощупью, не включая свет, обязательно войду в ванную и включу воду. Нет, не принять душ, а создать иллюзию дождя. Марта обожает шум дождя. Мы познакомились и расстались во время дождя. С ней мы не читаем друг друга. Я сожму её ладошку в своих руках, и мы погрузимся в воспоминания. Как только искусственный дождь прекратится, она исчезнет.

***

– Эй, лежебока, вставай. У меня нет времени ждать, пока ты выспишься.

«Кто это, – подумал я, то ли проснувшись, то ли войдя в сон для встречи с гостьей. – Надо узнать. Еще не хватало, чтобы посторонние распоряжались моей частичкой жизни».

– Ты скоро там? Забыл, у нас только час, – голос манящий и одновременно насмешливо настойчивый будоражил воображение.

На кресле никого не было. Огляделся. Я живу на последнем этаже высотки. Свет уличных фонарей с трудом достигает моих окон, теряя силу. От новорожденного месяца оказалось больше толку – увидел её лежащей на диване. Я не знал ни её имени, ни кто она. Но был уверен, что эта цветущая жизнерадостная особа уже несколько недель играла со мной в прятки, исчезая как раз тогда, когда я собирался к ней подойти и заговорить. Сначала предположил, что девушка разносит деловые бумаги и корреспонденцию в издательстве, где я работаю. Потом, что именно она улыбалась мне на выставке цветов, устроенной в торговом центре. Я стал припоминать её образ в кафе, куда мы ходим на ланч, на шумном многоголосом рынке, где я бужу себя от скучной монотонной работы в офисе, и даже в первых главах романа, который только зарождался в моей голове.

– Кто ты?

А сам подумал: «Как буду читать тебя с момента последней встречи, которой не было?» Оказалось, просто: я страстным поцелуем впился в ту, что дразнила меня в офисе, на рынке, гуляя по набережной, парку. Поцелуй, едва начав ослабевать, возгорался новой силой – …во время загородной прогулки, на вокзале, по дороге домой с работы, на пикнике у друзей – везде, где я был или только куда собирался отправиться.

Она, задыхаясь, прошептала:

– Мне пора!

Я не хотел отпускать её, крепко связав взглядом.

И тут в растворившуюся створку окна, как бандит, ворвался месяц. Не весь, лишь крошечным, словно игрушечным острым кончиком. Его света хватило, чтобы ослепить меня. Пришлось зажмуриться. Путы, сковывающие девушку, потеряли силу, и она словно растворилась в воздухе. Когда глаза вернули себе способность видеть, я, разъярённый, бросился к дерзкому обидчику, нет, врагу – месяцу. Тот же, ухмыльнувшись, мгновенно ретировался и занял своё обычное место на небосклоне. Давил вопрос, посетит ли хоть когда-нибудь мой сон или ворвётся в урочный ночной час пропавшая так внезапно восхитительная незнакомка? Ещё считая виновным в исчезновении девушки, я пригрозил кулаком лунному серпу. А в сущности, что я мог ему сделать?

***--***--***
Оправа:
Был ли это сон или час ночной таинственной жизни (И. Бунин «Поздней ночью») – – – А в сущности, что я мог ему сделать? (И. Бунин «История с чемоданом»)