Наш сосед Егор – художник.
Вообще-то, таких людей сейчас нет. Только представьте себе: молодой красавец, голубоглазый блондин, лицо прямо скульптурное, классическое, взгляд приветливый, улыбка доброжелательная. Фигура стройная, спортивная, мышцы играют, но не перекачанные, как у героев блокбастеров, а в самый раз. Голос низкий, певучий, про такие говорят: «бархатный». Живёт один в доме на берегу реки, не пьёт, не курит, даже почти ничего не ест, неприхотливый зожник. Характера самого прекрасного – попросишь, по-соседски, машину вытолкнуть, забор поправить, кур в наше отсутствие покормить – без проблем, всё сделает, а денег не возьмёт.

Ко всем ровен, а близких друзей среди наших деревенских парней нет. Говорят, жизнь его не баловала. Был он, вроде, и кем-то вроде хиппи, и вольным путешественником, кажется, где-то учился, но не доучился… пережил смерть маленькой сестрички от менингита и старшего брата от внезапного инфаркта. Я Егорку помню в длинных дредах, а потом, внезапно, лысым, как коленка. Видимо, пребывал Егорка в поисках - себя ли, истины ли, смысла ли жизни…

А потом принял он самый, что ни на есть адекватный вид, устроился круглый год жить в деревне и начал рисовать. Весь ковидный год ходил по окрестностям с мольбертом, весь послековидный и следующий год ходил, а сейчас вдруг всех позвал на выставку. А народу в зимние каникулы приехало в деревню видимо-невидимо! И всем, конечно, очень интересно посетить загадочного соседа. Я тоже посетила.

Ах, батюшки, что это за выставка! Приходишь. Добротный бревенчатый дом, выстроенный отцом Егора по образу северной русской избы. Хозяин встречает белозубой открытой улыбкой и словами: «Здравствуйте, как здорово, что вы пришли, проходите, пожалуйста, на второй этаж, сейчас я сделаю чай!» Тут же стоят мягкие валяные тапочки всех размеров. «Можно надеть?» - «Конечно!»

Второй этаж – это, собственно, чердак. Но теперь это большая светлая комната, почти пустая. В углу у окна стоит старенький резной шкафчик без стекол, в нем – банки с кистями. Между рамами окошка вставлена большая заляпанная, кажется, всеми радугами мира, палитра маэстро. В противоположном углу комнаты, прямо на полу, рядом с деревянным узким столом, пыхтит горячий самовар. На столе ждут
своего часа чайные чашки, вазочка с густым золотистым мёдом, а кроме того – таинственно-зовущая бутылка тёмного стекла, прозрачные бокалы, изысканная сырная тарелка и плошка солёных орешков.
И везде - по всем стенам, на специальных стендах, хитроумно укрепленных на потолке, вдоль лестницы, даже большими стопками на полу – картины, картины…

Большей частью «картон, темпера», но есть и «холст, масло». С чего начать рассказ о работах Егора? Что главное в них, что сразу цепляет, не отпускает, не даёт забыть, побуждает рассказать, поделиться?
Радость. Радость и солнце выплескиваются на тебя с каждого сюжета, даже грустного, задумчивого, даже написанного в темных тонах. Егор пишет деревенскую жизнь. Очень много Волги, много неба. Места, для меня мгновенно узнаваемые, исхоженные, иссмотренные, прожитые и проживаемые. Это я, я стою, замечтавшись на скособочившихся мостках и смотрю в розовеющее к вечеру небо! Это я восхищённо обнаруживаю первую сочную весеннюю зелень на лужайке. Я среди тех, кто плывёт с Сухменей в ярко-красной лодке под синим парусом, я брожу осенью в огненнолистной рощице у Охотничьего домика, гуляю задумчиво под снегопадом мимо старой усадьбы в фиолетовых сумерках. А больше всего мне понравилась картина «Закатный свет». Зима. Река, угадывающаяся под снежным покровом. Солнце опускается за дальний берег, яркий огонёк в молочно-розовых облаках. Лучи его пробиваются сквозь графику ветвей дерева на переднем плане и рассыпаются веером по голубому снегу прямо, кажется, у твоих ног! Свет здесь очень нежный, а где-то он - слепящий в водяных бликах, спокойный в зимних пейзажах, жизнеутверждающий в яркой осенней рыжести и летнем плотном многоцветье. Свет живет в душе художника, вопреки всему тёмному вокруг нас.

Постепенно народу собирается много. Егор приносит свежезаваренный чай, разливает по чашкам. Желающим предлагает густое красное вино, мы чокаемся, поздравляем Егора, пьём за его здоровье и творческий успех, желаем не уставать, не ослабевать, продолжать! Он улыбается, соглашается, с каждым посетителем перекидывается парой слов, с готовностью отвечает на вопросы: как называется картина, где то или иное место, у кого брал уроки, планирует ли выставку в Москве, можно ли приобрести работы?

Время проходит как будто в другом измерении, с трудом возвращаешься к реальности. Но тут подходит новая партия посетителей, надо прощаться.

Ухожу переполненная восхищением, благодарностью, немножко завистью, немножко поэзией. Немножко грустью и тревогой – что будет с Егором завтра? Как сложится в наших суровых реалиях судьба этого необычного молодого человека? Но судьба – дело запутанное, договориться с нею невозможно, да и не надо. Просто захотелось сохранить в своём сердце солнечность его картин и поделиться с
вами.