Ты появляешься в девятом классе — опять нас тасуют и в очередной раз кого-то с кем-то объединяют.
И вроде бы ничего особенного не происходит. Никаких искр, молний и прочих электрических явлений. Всё складывается как-то само собой, и вот мы уже вместе сидим на химии. А потом и на математике. А потом и на литературе. А потом…
Потом я уже не иду домой, не зайдя к тебе (я живу в четырёх автобусных остановках, а ты возле самой школы), уроки делаем вместе, потом идём гулять, и ты провожаешь меня до остановки.
Параллельно с нами Крис Норман всё надеется встретить (и никогда не встретит) свою любимую в полночь (I'll Meet You at Midnight), Boney M. летит и летит к Венере (Nightflight to Venus), а Abba отмечает с нами Новый год (Happy new year), и всё это — наш привычный, уютный фон.
Иногда ты приносишь ко мне домой свой (ах какой шикарный!) бобинный «Маяк». Двести... какой-то там, уже не помню. И мы слушаем, слушаем, слушаем. Больше всего я западаю на Демиса Руссоса. Причём моя любимая — не самый распространённый «Сувенир», который теперь первым выскакивает в поиске на ютубе. Эту песню я уже в наше время долго и упорно ищу и наконец нахожу, уж не помню какими ухищрениями (всё-таки ютуб — наше всё), это Mary Was An Only Child. Оказывается, у неё были и другие исполнители, например, Art Garfunkel, но для меня это навсегда Демис Руссос, звучавший из твоего «Маяка»...
Развлечения наши незатейливы, но нам важно не это. Главное — быть вместе. Мы или идём в кино (обниматься и целоваться в заднем ряду — это классика), или едем в ботанический, или на Владимирскую горку. А иногда заходим в ближайшую многоэтажку (не забудьте, это конец семидесятых, никаких консьержек и закрытых дверей) поднимаемся на верхний этаж и выходим в лоджию общего коридора. И весь наш Город перед нами, как на ладони! И мы летим над ним. И вместе с нами летит Алан Силсон, который ну совершенно не знает, что же ему делать (What Can I Do), а ещё и заплутавший во времени ребёнок Deep Purple (Child In Time) как бы намекает, что ещё немного — и мы тоже можем заблудиться, но мы этого пока не знаем...
Ты даже как-то умудряешься переписывать на бобины записи с моих пластинок, проигрывая их на нашей старенькой «Каравелле». Уж не знаю, как ты там со всем этим колдуешь, что-то к чему-то подключаешь, но в итоге таки переписываешь эти записи, и главная среди них, как на мой субъективный взгляд — конечно же Love story в исполнении оркестра Поля Мориа. Наша Love story...

Расставание долгое и болезненное. Ссоры, драмы, потом краткие примирения и вспышки нежности, снова ссоры. Причин тому много, и конечно, виноваты мы оба. Наконец я окончательно решаю: всё...

Школа в прошлом, я студентка. Уже другие прогулки и другие песни. Зима небывало снежная, впрочем, тогда почти все зимы были такими.
Пишется новая история, и ей суждено быть длинной.

Снег кружится, летает, летает,
И, позёмкою клубя,
Заметает зима, заметает
Всё, что было до тебя.

Заметает, да. «Всё, что было до тебя...» Так мне тогда казалось. Но...
Всё, да не всё. Как показала жизнь, заметёнными оказались ссоры и обиды. Всё хорошее и светлое осталось в памяти, и с этим ничего не поделать.
Ведь она есть, никакими снегопадами незаметаемая первая любовь...

---------------------------------------------------------------------
ВИА Пламя. «Снег кружится»
Стихи — Лидия Козлова.
Автор музыки — Сергей Березин.
Первым исполнителем композиции был Юрий Петерсон.