На серой стене школы, поверх старых граффити, красовалась выведенная масляной краской надпись: «Мы все любим Анжелу!»
Марк прочитал – один раз... и второй – машинально, потому что и с первого раза все понял... недоуменно почесал в затылке и пожал плечами. Этими странными фразами, как разноцветными листьями, почему-то пестрел весь городок. Чуть ли не на каждом заборе, на автобусных остановках, трансформаторных будках, в общественных туалетах, да и просто на асфальте – цветными мелками, уже размытыми осенним дождем, в общем, везде, где только можно и где нельзя, кто-нибудь признавался в любви таинственной Анжеле.
«Виктор плюс Анжела равняется любовь»
«Кай и Анжела – и пронзенное сердечко»
«Мориц, Янек, Седрик, Петер, Эрик, Хорст... Анжела!»
«Анжела!!!»
«Анжела! Мы! Тебя! Любим!»
Кем бы ни была эта девочка или девушка, подумал Марк, она наверняка первая красавица в городе. Если только здесь нет обычая называть этим именем всех новорожденных младенцев женского пола. А может, он ничего такого и не думал, потому что торопился на первый урок в новой школе, и что за дело ему до какой-то Анжелы?

В коридоре, почти у самой двери в класс, его перехватил директор.
- Зайди в мой кабинет.
- Но...
- Всего на пять минут.
Марк не любил приветственных речей и пустых внушений, но что поделать, пришлось подчиниться. Директор начал со всякой ерунды. Выпускной класс, отметки, дисциплина... А после сказал:
- Вы же к нам недавно переехали, так? Откуда? Впрочем, не важно... Наших порядков ты, конечно, не знаешь?
Марк помотал головой.
- Ну, значит, скоро узнаешь. Не бойся, тебе у нас понравится. У нас всем нравится.
- Мне можно идти, господин Шмитт? – спросил Марк.
- Погоди, - остановил его директор и начал перечислять. – Для начала запомни, что у нас делать нельзя. Бегать на переменах, выходить в учебное время за территорию, заходить в спортзал в уличной обуви, продавать и покупать фотографии Анжелы...
- Кто такая Анжела? – не выдержал Марк.
- Просто девочка.
- Она учится в моем классе?
Директор замялся.
- Не совсем так. Она не учится ни в каком конкретном классе. И она учится во всех классах сразу.
- Как это?
- Иди, мальчик, иди, - замахал руками директор. – Скоро сам все узнаешь и поймешь.

На урок Марк все-таки опоздал, но учительница на него не шикнула и не представила его классу, а равнодушно кивнула на свободное место: «садись, мол», и продолжала объяснять законы идеального газа. Она выписывала на доске формулы и чертила графики, а ученики прилежно копировали все это в свои тетрадки. Никто даже не отвлекался. И только Марк время от времени поднимал голову от своих записей и то поглядывал искоса на соседа по парте – веснушчатого лохматого паренька с испуганными глазами, все время вытиравшего потные ладони о коленки – то несмело обводил взглядом класс. Так или иначе, ему предстояло учиться здесь целый год, и кто-то из этих ребят, наверное, станет ему другом, а одна из девчонок – вполне могла оказаться этой самой всеобщей любимицей... Или не могла? Он присматривался к девочкам, и среди них были симпатичные, но лавров первой красавицы, казалось, не заслуживала ни одна.
Потом он все-таки увлекся рассказом учительницы и, с головой погрузившись в физику, не заметил, как урок закончился. Прозвенел звонок, и сразу же ученики зашевелились, повскакивали с мест, и, сгребая с парт учебники, заговорили разом. И в поднявшемся гвалте, как в шуме морского прибоя, Марк отчетливо расслышал много раз повторенное имя.
Да не бредит ли он?
- Эй, - лохматый паренек толкнул его в бок локтем, - тебя как зовут? – и, не дожидаясь, пока Марк ответит, предложил. – У меня есть фотка Анжелы в пятом классе, десять евро. Интересует?
- А дай взглянуть?
- Пятьдесят центов.
Платить не понятно за что не хотелось, но любопытство оказалось сильнее и Марк неохотно выудил монетки из кармана.
- А сейчас ей сколько лет? – спросил он, с изумлением разглядывая фотографию.
Простой любительский снимок, не очень четкий. А на нем – обычная девочка в джинсах и розовой кофточке, и со школьной сумкой через плечо. Не то чтобы страшная, но и не сказать, что какая-то особенная. Слегка курносая, с двумя тонкими русыми хвостиками. Голова повернута так, что одна щека ярко освещена солнцем, отчего фотография кажется засвеченной. Зеленоватые глаза слегка прищурены. Девчонка как девчонка. На улице случайно встретишь – даже не запомнишь.
- Не знаю. Этого никто не знает.
- Как же так? Никто про нее ничего не знает, но все ее любят? И зачем-то покупают друг у друга ее фото?
Взгляд паренька стал затравленным.
- А вот так.
- Странно все как-то у вас.
- Да... Ну что, берешь? Или у тебя денег нет? – сочувственно поинтересовался лохматый.
Марк решительно помотал головой.
- Мне только что директор сказал... снимки Анжелы продавать и покупать нельзя.
Мальчишка воровато оглянулся и, приблизив губы к самому уху Марка, быстро зашептал:
- Да ты что! Они сами с каждой такой продажи процент имеют! И не маленький! Ты потом все поймешь... Просто не надо у них под носом... Чтобы все выглядело прилично. Понимаешь? Ну? Девять пятьдесят – и она твоя!
Марк брезгливо отстранился.
- Нет! Не нужна мне твоя Анжела... Я с ней вообще не знаком. Зачем мне ее фото?
Лохматый отшатнулся и даже как будто побледнел, во всяком случае веснушки на его носу стали похожи на хлебные крошки в сметане. Яркие на молочно-белом.
- Зря ты так! Еще пожалеешь!
Марк закатил глаза и принялся запихивать в рюкзак тетрадку и книжку. Он и не заметил, как за учительский стол уселся рыжий верзила и объявил аукцион.
- Мне удалось снять Анжелу в окне за тюлевой занавеской! – сообщил он хвастливо. – Она как раз раздевалась, чтобы спать! Парни... это... кто хочет?
- Я!
- Я!
- Я!!! – послышались отовсюду голоса, и целый лес рук взметнулся в едином нетерпеливом жесте. Казалось, еще секунда, и вожделенные фотографии начнут падать с потолка, будто манна небесная, в ждущие, ненасытные ладони.
- Начальная цена – двадцать евро. Кто даст больше?
Низко пригнув голову, Марк вышел из класса.

До конца своего первого школьного дня он успел если не возненавидеть Анжелу, то во всяком случае проникнуться к ней искренней неприязнью. Наверное, эта девочка ни в чем не виновата... и даже скорее всего... она милая и, возможно, добрая. Она, может быть, ни о чем и не подозревает. Ни о торговле ее фотоснимками. Ни о чокнутых поклонниках, караулящих каждый ее шаг. Ни о своих – вероятно, интимных – фотографиях на фоне занавески, проданных с аукциона, передаваемых из рук в руки. Она сама – жертва безумного заговора, эта девочка. Но ведь и самое вкусное блюдо надоест до тошноты, если скармливать его насильно. Так что к концу последнего урока Марка буквально тошнило этим именем. Анжела. Да ну ее совсем...

А по дороге домой из школы, которая, как на грех, находилась на самом отшибе – почти за городом – путь ему преградила нехорошая компания. Пятеро – наглухо застегнутые, широкоплечие, каждый по меньшей мере на целую голову выше Марка. Взрослые, догадался он, не школьники, впрочем за высоко поднятыми воротниками и надвинутыми на лоб шапками лиц было не разглядеть.
- Это ты не любишь Анжелу? – спросил один из них глухим голосом.
- Я, - сказал Марк, отступая назад и плотнее запахивая куртку.
Ему вдруг сделалось очень холодно, страшно и неуютно. Еще и ботинки скользили по палой листве, а за спиной тянулся длинный забор какой-то заброшенной стройки.
- Ну тогда мы будем любить тебя... до захода солнца!
Марк хотел закричать, но рот ему закрыла чья-то ладонь в кожаной перчатке. А его самого грубо прижали к забору.

На следующий день, на перемене он купил у соседа по парте два фотоснимка – один за пять евро, маленький и выцветший, на котором Анжела, затерявшись в толпе первоклашек, выглядывала из нее краешком расписного кулька. На втором, подороже, девочка сидела за партой и, высунув от усердия кончик языка, что-то рисовала карандашом на листе бумаги. Выбившаясь из-под заколки светлая прядь падала ей на лоб. Старые фотки не так ценились, как новые, ведь Анжела на них была еще маленькой. Тем не менее, Марк бережно разместил их между страниц учебника, чтобы, не дай Бог, не помялись, и, довольный покупкой, отсчитал монетки в потную ладонь мальчишки.
И у него еще осталось достаточно денег для аукциона!
- Фотка Анжелы у газетного киоска, со спины! – гордо провозгласил рыжий верзила. – Кому нужно?
- Мне! – первым закричал Марк, поднимая руку, и множество голосов нестройным хором вторили ему.