Нематериальное превосходство

В Вербное воскресенье Мессия вошел в Иерусалим, его встречали криками «Осанна», а ровно через неделю распяли на кресте — потому что те же, кто радостно приветствовал Его лишь неделю назад, предпочли отпустить злодея и душегуба Варраву, тем самым обрекая Христа на муки и смерть.

У меня с детства эта история не укладывалась в голове. Как так? Ведь они же на колени перед ним падали — хоть Он и не просил об этом. А потом так дружно проголосовали за Его смерть. Насмехались. Плевали Ему в лицо. Откуда столько ненависти?

Потом вырос. И понял.
Люди не прощают превосходства. И особенно — нематериального.
Именно нематериальное превосходство заставляет их страдать и из-за этого ненавидеть человека, послужившего поводом. Не причиной, а поводом. Катализатором таинственных процессов, происходящих в больной от нелюбви душе. Ненавидят не по своей воле, а бессознательно. И с этим ничего не поделаешь, никакие правила и законы не способны сделать человека совершенным.
Вечная трагедия отношений личности и толпы.

Каркас

Ты существуешь здесь. Сейчас.
Крохотная жизнь — как вспышка в темноте, и вне тебя нет ни страхов, ни обид. Мы это всё придумываем сами.

Обрастаем ненужными смыслами, дурными впечатлениями, впадаем в тысячи соблазнов для глаз, сердца и ума, и потом уродуем обычные слова, произнесённые другими, придаём им нами же надуманное, какое-нибудь гадкое, значение. Извращаем, перевираем сказанное не нами, как параноики. Ищем повод для обид. Находим. Обвиняем другого в моральном ущербе.

Из кожи вон лезем, стараясь «соответствовать» чьему-то чужому «превосходству». «Превосходством» наделяем сами. Не спрашивая. И мучаемся потом, испытывая «комплекс неполноценности». И мстим потом. Вымещаем всё темное, что накопилось.

Слова «обыкновенный человек», услышанные в свой адрес, ранят, оскорбляют, расцениваются как личное поражение, как унижение. Дураков нет, мол, никто не хочет быть обычным человеком, потому что тогда — жгучая обида и ненависть, сколько ее ни прячь.

Чем никчёмнее себя ощущаешь — тем больше обид на жизнь. Драма иллюзий, нелепостей. Гордость, досада, подозрительность, зависть, ревность, злоба — все это старательно ретушируется, конечно. Подкрашивается. Облагораживается декларируемыми благими намерениями. Украшается модными идеями.

Но вместо целебного эликсира остаются горькие пилюли подмен: себялюбие, самолюбие, любвеобильность, влюбленность… Только любви нет. Ни к другому, ни к себе.

Страшно смотреть на голый каркас себя самого — без романтического флёра, социальных бонусов и других лохмотьев собственной значимости.
Ты — пустота.
Никто.
Нигде.
Ты тьма. Или — свет.
И нет у тебя ничего, кроме временного тела и непонятной души, и еще — этого вероломного, безжалостного, распадающегося мира.

Кривое зеркало

Я не как все. Все не как я. Я не такой, как прочие люди. Особенный, да!
Речь не об уникальности, скорее — о собственном «знаке качества». Мы так любим поговорить об этом, что он становится похож на броский рекламный блок с ценником. Мол, дорого. Набор добродетелей, гарантирующих счастье — просто мечта! Чистейший эксклюзив. Но не для всех, не абы кому, и — да! — многим, знаете ли, не по зубам, не по карману…

Обжегши душу на молоке, демонстративно дуешь на воду. Спесь высокомерно кривит губы, слова отравлены то отчаянием, то горьким пафосом, то скрытым ехидством, и — конечно, конечно, есть этому причины, это от боли, которую тебе причиняли всякие там моральные уроды, презренные, недостойные, да ты в шоке от них! Столько пережито, столько перенесено горестей и обид от ничтожеств, которых тебе подсунула несправедливая судьба.

Так и есть, наверное.
Во всём виноват злой, вероломный мир. И неправильные люди. А сюжет любой маленькой человеческой жизни достоин, как минимум, трогательной мелодрамы.
Но риторика напрягает. Всё какие-то акценты, подчёркивания, нарочитость, гротескная мимика, резкие движения и звуки.
Говорящий шарж вместо классического портрета.
Кривое зеркало с уродливым твоим отражением...

Уродуешь себя изнутри — незаметно, постепенно. Бросаешься то презирать других, то биться в судорогах самоуничижения перед ними, другими.
Нет ангела лучше меня.
Нет твари хуже, чем я есть.
И если уж на то пошло, то гордыня — это не моё, и в отличие от других — нету её во мне, даже не думай!

А что делать? Не знаю. И правда, не знаю…
Но стоит заменить презрение состраданием — и столько хлама в закоулках души сразу обнаружится… И тысячи негодующих слов об этих ничтожествах, лилипутах твоего прошлого, свернутся калачиком уютного молчания. И подумается легко и успокоенно: да мало ли таких, как мы с тобой, по-сиротски заблудившихся в собственных ошибках, в обманчивых мечтах о готовом, предназначенном нам, раз и навсегда заслуженном, счастье.

… И тогда проступит, как рисунок на полотне, простота и тепло, и эта ни с чем не сравнимая обыкновенность, ощущение внутреннего родства. Словом — то, что редко встретишь в голосистой толпе, состоящей сплошь из потенциально прекрасных, особенных, неповторимых, знающих себе цену, исключительных личностей.

P. S.

Фарисей, став, молился сам в себе так: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как сей мытарь...» — (Евангелие от Луки, 18:11)

Сам дрянь дрянью, а всё твердит «Несмь якоже прочии человецы!*» — (Святитель Феофан Затворник)

Примечание:
* «Несмь якоже прочии человецы!*» - ...не такой как прочие люди