Конец, известный наперёд,
работа давнего проклятья.
То недолёт, то перелёт –
в разрез эпох, как в вырез платья.
На каждый день одно лицо,
а маски – к праздникам и казням.
В кругу восторженных льстецов
красавиц лапаем и дразним.
Из ржавых дедовских мечей
мы ладим тросточки для знати,
и ненавидим горячей
всех тех, кому бесстыдством платим.

Уж так у нас заведено:
нагой ногой на холод пробу
снимать с реки, а если дно
речное илисто, особо
его баграми возмущать –
досуг, достойный русской были.
С душой душить, и не пущать
из мест, где век волками выли,
в места, где вовсе замолчат –
вот достоевщина живая.
Всяк сам себе Данила-брат,
острог, и тварь сторожевая.