Йорик был беспардонно груб… А с чего бы черепу быть джентльменом? Он кусал за пятки могильщиков ежедневно,
говоря: «Прекратите шекспировскую игру. Остановитесь! Дайте Гамлету час. Ему бы на сеновал с Офелией. К чёрту зрителей!». Только зрители — это касса. Надо ли злить их? И Гамлет, свой монолог со сцены крича, едва удерживал череп злобного карла: «To be, или, как его, not to be?.. Чёт или нечет?». Могильщики молча кланялись: крыть было нечем — кармой за самовольство была режиссёрская кара, но Гамлет — народный. К тому же, лауреат. Пойди найди такого другого за те же бабки. А Йорик был груб и жить хотел не по-рабски, непозволяя себя выкапывать всем подряд.
Так высказав «Фе...», Йорик шипел ужом: «Two beer, принц, — думай-не думай, выгодно. Давай, народный, прими до финального выхода: вкуснее в своём животе, чем в животе чужом. Всё равно в конце всем нестатистам — яд. А так — и доиграть веселей, и падать сподручней. Ты да я в этой мутной пьесе — самые невезучие!». Ушли в обнимку, а могильщики так и кланялись невпопад...

.

Я считаю, что в формате А4 стихо выглядит лучше, но если кому нравятся записи в столбик, то и на здоровье...

.

Йорик был беспардонно груб…
А с чего бы черепу быть джентльменом?
Он кусал за пятки могильщиков ежедневно,
Говоря: «Прекратите шекспировскую игру.
Остановитесь! Дайте Гамлету час.
Ему бы на сеновал с Офелией. К чёрту зрителей!».
Только зрители — это касса. Надо ли злить их?
И Гамлет, свой монолог со сцены крича,
Едва удерживал череп злобного карла:
«To be, или, как его, not to be?.. Чёт или нечет?»
Могильщики молча кланялись: крыть было нечем —
Кармой за самовольство была режиссёрская кара,
Но Гамлет — народный. К тому же, лауреат.
Пойди найди такого другого за те же бабки.
А Йорик был груб и жить хотел не по-рабски,
Не позволяя себя выкапывать всем подряд.
Так высказав «Фе...», Йорик шипел ужом:
«Two beer, принц, — думай-не думай, выгодно.
Давай, народный, прими до финального выхода:
Вкуснее в своём животе, чем в животе чужом.
Всё равно в конце всем нестатистам — яд.
А так — и доиграть веселей, и падать сподручней.
Ты да я в этой мутной пьесе — самые невезучие!»
Ушли в обнимку, а могильщики так и кланялись невпопад...