Чернобелки грызут мой грецкий,
о своём о миндальнем грезя.
Как по веткам, по тайнам детским,
минуя шипы и лезвия,
скачут метко, почти летально,
по прочным нейронным лескам,
по любым временным отрезкам.

И проходит какой-то годик,
они сразу тебя находят.

Еле слышимое нарастание —
едет крыша у мироздания,
явились за мной в двадцатый.
Досада-досада-досада!

Роботы, плоть и копоть —
мир в электрических искрах,
писк металлической крысы
искореняет искренность.

Пока ты в пределах скобок,
иного и не могло быть.

Перервавшийся пульс атак,
живое ушло в антракт,
закрыли Седьмое Небо.
Нелепо-нелепо-нелепо!

Под редкими облаками,
полноцветные дни сочтя,
чернобелки из луж лакают
эль до-радужного дождя,

а над сморщенными сугробами,
пеплом едва соря,
молчанием высшей пробы
сияет твоя заря.