Сводил концы с концами он -
семь лет, как слёзы на пол,
стабильно жалкий пенсион
ему на карту капал.

Имел машину и гараж,
хрущёвские квадраты...
Он был законченный алкаш,
но вёл разумно траты.

Порой пописывал стишки,
бездарные, и всё же...
Так и текли б его деньки,
но в майский день погожий

её он встретил, и шлея
зашла под хвост поэту.
А вышло, что была змея
им на груди пригрета.

Ему подумать бы тогда,
пусть мозг и не натружен:
красива, статна, молода -
зачем же ей он нужен?..

В подробностях живописать
я здесь, отнюдь, не стану -
как месяцев примерно пять
он жил в дурмане пьяном.

Как лапал у него в виду
её какой-то длинный.
Как слышал, словно бы в бреду:
"Подписывай, козлина!"

О том, что дальше было с ним -
уж догадался каждый:
"любовь" прошла, как с яблонь дым,
очнулся он однажды

не в милой сердцу конуре,
а как последний нищий -
на бесприютном пустыре
у старого кладбища.

Нелепый древний чемодан
был собран в явной спешке...
Бутылка водки и стакан
лежали в нём усмешкой;

по днищу шаря в две руки
и озираясь глупо,
бумаги и черновики,
и карту он нащупал.

Листочки дарственной нашёл
меж мятыми вещами,
и промелькнуло: "Хорошо -
хотя б не завещанье..."

И снова по местам сложив
носки, электробритву,
одно и то: "Спасибо, жив..." -
твердил он как молитву.

На небе ранняя звезда
зажглась туманным светом.
Он брёл неведомо куда...
И затерялся где-то.