Ах, как же я любила тот сундук!
Он был надёжный, словно давний друг,
Большой, окованный пластинами железа,
До верха хламом устаревшим, бесполезным,
Забитый, словно трюм у корабля.
Он был - корабль. А рядом печь - земля...

В тот год мороз, наверно, лютовал,
Мне помнится вечерний ритуал -
Как завершив дела, придя домой с работы,
Всех накормив, помыв, с плечей стряхнув заботы,
Садилась мама печку протопить,
И перед сном с детьми поговорить.

А я уже у сундука стояла -
Залезть пока что толку не хватало.
Уроки сделав, там уже сидели братья,
Я лезла к ним, в своем "татьянкой" сшитом платье
Ревела: "Мама, подсади скорей!",
Хохочущих лупила братовей

И залезала на колени к маме...
В открытой печке вздрагивало пламя
То синим, то малиновым, то красным,
То ярко-жёлтым цвёл огонь прекрасный,
А мама, не спеша, рассказывала сказки...
И, в пламени печи, вставали в ярких красках
Веселый хитрый кот в большущих сапогах,
Щелкунчик с челюстью вставной, при галунах,
Синюшки образ грезился неясный,
А из колодца плыл туман опасный...

О Робинзоне помню, мама нам читала;
Слегка трещали угольки в печи,
Я, в полудрёме, засыпая, уплывала
В чудесный край, где попугай кричит...
Хоть за окном в ночи бесилась злая вьюга,
Но был надежным кораблём сундук...
В душе его храню, как светлый образ друга
И помню ласку материнских рук.