В щёлке окна только серая полоса.
Утро для казни – древнейшая из традиций.
Сна лоскутки... отдалённые голоса,
время ведуньи привязанной бьётся птицей,

тускло мерцает запутанных прядей медь.
Ей упрекнуть себя не в чем под небесами.
Односельчане, орущие «ведьме смерть!» ...
Что же... теперь ваши хвори лечите сами.

Ты же, кто нежные взгляды бросал тайком,
в сердце будил беззаботный напев весенний…
в тесной толпе, как и все, потрясал дубьём,
«Сжечь ненавистную ведьму!» – кричал со всеми.

Что же теперь? Обречённости вопреки,
ясного света души продлевать горенье,
впитывать жизнь, как кристальной воды глотки,
солнечный луч умолять: не спеши, дай время...

Время ночное – такая чудна́я ткань,
вспышки секунд улетают в седую млечность.
Пусть с неизбежностью утра приходит казнь,
но до неё целый миг, что вмещает вечность.