День начнется со слов: "Ты такая смешная, малыш..."
и попытки, в постели еще, сосчитать мне веснушки.
Я сварю черный кофе, пока ты под душем стоишь,
а в дорожную сумку засуну свежайшие плюшки.

Снова ждет тебя небо, а значит, я буду опять
одиноко грустить, понимая – работа такая.
Это дело житейское – Карлсон и должен летать,
только я по тебе, мой любимый, безумно скучаю.

Я, наверно, должна изо всех, как положено, сил
ждать, а главное верить, в надежде на скорую встречу!
Постараюсь не плакать совсем... Но уж если спросил,
то, конечно, я всхлипну и, шмыгая носом, отвечу:

"Жаль, что время нельзя повернуть на неделю назад,
и начать выходной, где мы так веселились сначала".
Ты утрешь мои слезы и, сделав "большие глаза",
вдохновенно шепнешь: "А у вас молоко убежало..."

Отложу ненадолго в сторонку щемящую грусть ,
попрощаемся мы у подъезда, на лавочке стылой.
Напоследок я крепко-прекрепко еще раз прижмусь,
повторяя: "Спокойствие... Только спокойствие, милый..."

Поцелуешь, с лица отведя непослушную прядь,
я прикрою глаза, от касания губ твоих млея,
а когда на прощание стану тепло обнимать,
заворчишь: "Осторожнее там! Не дави мне на шею!"

Мне покажется, будто пропеллер трещит за спиной
и наполнятся влагой глаза, словно чайные блюдца...
Закричу тебе вслед: "Самый лучший, любимый, родной,
ты, конечно, лети... Но ведь ты обещаешь вернуться?"