***
Стылый август. Промерзающая роба.
В грубых пальцах зябко теплится чинарик.
Я боюсь, что ты уже не помнишь, Коба,
Что Сибирь не Геленджик, а Кремль - не нары.

Здесь немало собралось под общей крышей
Бывших ссыльных, что с тобой делили крышу.
Как сказал вчера один из вновь прибывших:
«Я, оглядываясь, разницы не вижу.»

***
Приезжали от тебя два человека,
Долго сватали в президиум куда-то -
Мол, на двести вёрст вокруг тайга да зэки.
Только зэки человечней депутатов.

Я сижу в своём углу, читаю Маркса.
Беспартийный, не судимый, не учёный.
Вместо пафоса партийных прокламаций -
Лишь угрюмое молчанье заключённых.

***
Посылаю, тебе, Коба, эти книги,
Их нельзя хранить у нас в библиотеке.
Обнаружат, и прощай. Везде интриги.
Видно, подлость изначальна в человеке.

Как ты, Коба, там справляешься с врагами?
Если можно доверять твоим газетам,
То выходит, что они сдаются сами..
Как там финны? Побеждаем? Или где там?

***
Помнишь Марту белобрысую? Ты на спор
Отучал её в тетрадках ляпать кляксы.
Умерла на днях. Остался только паспорт.
Только паспорт да небрежный росчерк в ЗАГСе.

Если вправду мы на свете только гости
И равны во всём, мне было бы милее
На заброшенном покоиться погосте,
Чем маячить в персональном мавзолее.