Мой муж любил крупных собак.
- Разве это собака? - возмущённо спрашивал он меня, завидев на улице очередную даму с моськой на поводке. - Лучше бы она кошку купила!
И я понимала, что кошки в доме у нас никогда не будет.
Но человек, как говорится, предполагает...
Полдневную жару мы с трёхлетней дочкой часто пережидали на веранде у входа. Воздух в крохотной квартире под самой крышей старого трёхэтажного дома нагревался к тому времени настолько, что черти в аду обзавидовались бы. Наш кондиционер - не иначе как ветеран Первой Мировой войны, - обычно мрачно рычал, урчал и ворчал, дыша в лицо раскалённым воздухом, и мы с момента заселения отправили его на заслуженную пенсию, то бишь вообще не включали. Открытые нараспашку входные и балконные двери не очень помогали, а внизу, под узким навесом у бассейна возникала хотя бы иллюзия тенистой прохлады на лоне природы: от улицы навес отгораживала решётка из стальных прутьев, заросшая плющом.
Я успела съесть шестую порцию невидимого супа из пластмассовой кукольной тарелочки, когда сквозь прутья проскользнула белая в чёрных пятнах кошка, и спокойно усевшись прямо напротив нас, внимательно посмотрела на Итанку своими круглыми, как огни светофора, глазами. Они, кстати, были разноцветными: один - жёлто-зелёный, второй - дымчато-голубой.
- Любочка моя, не тронь кису - она чужая, - тут же запричитала я, прекрасно понимая, что дочь пребывает в том возрасте, когда всё пушистое и движущееся необходимо прижать к сердцу, будь то крыса, сбежавшая с помойки, или больной заблудившийся койот. - Не тронь ее, она тебя поцарапает!
- Любоцка! - мечтательно пролепетала Итанка в ответ, и решительно заграбастала кошку в объятия, - Киса - Любоцка!
Объятия кошка перенесла довольно спокойно, не кусаясь и не царапаясь, а когда дочкины нежности ей наскучили, она легко выскользнула из-под мягких ручонок ребёнка и грациозно взлетела по лестнице на второй этаж, замяукав перед одной из дверей. Дверь открылась, я вздохнула с облегчением: кошка - соседская, не бесхозная; прививки от бешенства нашей Итанке не грозят.
Через неделю кошка нанесла нам визит.
Муж мирно читал газету, Итанка дремала в спальне, я шинковала овощи, входная дверь, как всегда была распахнута.
- Кыш! Кыш! Уходи! - неожиданно возопил муж, и я выглянула из кухни.
В квартиру не торопясь вошла уже знакомая мне кошка и лениво присела на пол напротив отчаянно-жестикулирующего мужа, с интересом глядя на неожиданный спектакль.
- Кыш! Марина, прогони её! - воззвал ко мне муж и опять перевёл глаза на кошку. - Уходи! Кыш!
- Брысь, - меланхолично отозвалась я, продолжая резать морковку, - Кошкам говорят: "Брысь".
- Не бысь! - внезапно зазвенел голосок разбуженной мужем дочурки, - Киса! Любоцка! Моя!
Дочь прошлёпала к усатой подружке и, обняв её, зло сверкнула глазёнками на своего папу.
- Не кыф! Киса! Моя!!!
Муж обречённо вздохнул. Наша Итанка - с младенчества девушка решительная, спорить с ней бесполезно.
С тех пор Любочка заходила к нам чуть ли не каждый день. Она презрительно игнорировала мужа, приветливо тёрлась о мои ноги и благодушно принимала Иткины восторги. И как бы девочка её ни тискала, ни теребила, ни укладывала в кукольную кроватку, кошка не разу не показала, насколько остры её когти. Во время визитов хвостатой няньки я могла спокойно заниматься своими делами: пока дочь находилась рядом с любимой кисой не нужно было опасаться, что гречка перекочует в банку с рисом, а новое нарядное платьице будет выстирано в унитазе.
Я часто размышляла, что влечёт к нам эту немолодую спокойную кошку. Может Итанка казалась ей несмышлённым котёнком? Домашних кошек часто стерилизуют, но никакая хирургия не вытравит из сердца всемогущий материнский инстинкт.
Так или иначе, но через два года в новую, только купленную квартиру, Итанка согласилась переезжать лишь после твёрдого родительского обещания, что мы заведём новую кошечку. Любочку забрать с собой мы никак не могли: сосед, её хозяин, очень горько плакал бы, оставшись без своей кисы. Своё обещание мы исполнили, но Итанка, которой уже семнадцать, до сих пор помнит свою Любочку.