На детском тарабарском языке,
моей далекой нежностью согретом,
не отпускающем – рука в руке –
и щедро дарящем весенним светом,

на языке тоскующих дорог –
ведь лишь к нему всегда ты возвращался! –
что, детской откровенностью жесток,
души твоей доверчиво касался,

на языке игрушек, сказок, снов,
шумящих ливней и безмолвной ночи
я говорю с тобой. Незримость слов
вдруг обретает плоть и кровь, и точность.