Тоска – всего лишь хроника ночей… И даже дни – похожи друг на друга,
Где жизнь, как высыхающий ручей… Как целина – не знающая плуга.
Напрасно ждать и верить – не придёт… Бессмысленно надеяться на чудо;
Кто всё терял за час, меня поймёт: по вечерам – одно и то же блюдо…

Один и тот же лист календаря… Знакомые, друзья – всё те же лица,
И жизнь: от декабря до декабря – по чётко обозначенным границам.
Судьба... Не угадал, продешевил…? Но я хотел поведать не об этом,
А рассказать историю любви – рифмуя свою память по сюжетам.

Перед глазами – летняя страна: всё в брызгах – бесподобной акварели,
На остановке – девушка... Одна… Из мира нереальной параллели!
Эмоции...? Душа могла летать – мне слышались божественные ноты;
А в сердце поселилась благодать – от нежного творения природы.

Глаза – два чистых озера в лесу... Для странников – приятная истома;
Где ноги сами к берегу несут – сквозь заросли, овраги, буреломы...
Все мысли – в карусели нужных фраз, без права на случайную ошибку,
И страх: услышать вежливый отказ – с надменной и скучающей улыбкой...

Но ангел мне шепнул, стесняясь: Да... С тех пор я изменился, и поныне –
Приговорён пожизненно страдать... И обречён – любить, как не любили.
Слугой в покоях дивного шатра, и рыцарем двора прекрасной девы,
Рабом и вечным узником пера – во славу самой лучшей королевы!

Безумие, как правило – во всём... Смешно: мы даже ссорились, как дети;
Но гнев и радость пели в унисон – сливаясь в замечательном дуэте.
Где в тон закату следовал рассвет, а ночь была на тайном пьедестале;
Где страсть была прелюдией бесед... Мы верили, надеялись, мечтали...

Рождались даже первые стихи... Я помню эти саженцы искусства;
Слова – на чём угодно, от руки… Описывали пламенные чувства.
Над всем была загадочная связь, во всём – сквозила искренняя Лира,
И странная, неведомая власть – нас возносила на вершину мира!

Где лестница уходит в небеса... Ступени в облаках – дорога к храму…
Под звёздами сияли два кольца – союз имён, сплетённых в монограмму…
Осенний сон и сказочная грусть: листва – как шёпот жизни под ногами;
Мы шли по златотканому ковру – за будущим, что было перед нами...

Всё прошлое – на совести дождя… Остались в лужах давние секреты;
Стекала между пальцами вода, тускнели чьи-то лица на портретах…
Искрилось только тёмное вино... В мерцании свечей дрожали тени...
Сбывалось то, что было суждено: мы становились ближе и роднее.

Всё было нам ниспослано с лихвой: казалось, что и жизни будет мало,
И мы в любовь ныряли с головой, не зная, что конец есть у начала;
Не знали мы, что милое дитя увидит белый свет, но раньше срока,
А будни превратятся в сущий бред. В начале февраля... по воле рока.

Всего лишь две недели - россыпь дней... О, Боже, как она была прекрасна!
Наш ангел улыбался нам во сне, когда врачи сказали: всё напрасно...
Напрасно мы взывали к небесам, напрасно зажигали в храме свечи,
Где на пол тихо капала слеза. А дочь? Она была уже далече...

Взлетела... нам оставив только грусть, пучок волос, как луч протуберанца;
С тех пор ещё покалывает грудь - по февралю, хотя прошло лет двадцать...
А жизнь...? Она опять взяла разбег - где я дарил любимой берег моря,
Как мог, лишь ограждал её от бед - сажал цветы на пепелище горя...

Забота, нежность, ласка и тепло... Я стал рабом любых её желаний;
Не зря - через два года повезло, и счастье воплотилось в мальчугане!
Похожий, как две капли на меня: наследник... а по сути, наша радость;
И расцвела красавица-жена, почти забыв про горькую утрату.

А дальше, как у всех - почти без сна: капризы малыша, ночные страхи,
Исчез покой, а с ним и тишина. Остались только рифмы на бумаге;
Но главной среди них была "судьба"... Я так был ей признателен за чудо,
Когда услышал радостное "Па..." от своего сыночка-баламута!

За то, что видел первые шажки, за то, что лицезрел его улыбки -
Когда менял пелёнки-ползунки, где было или жидко, или хлипко.
И, стало быть, конечно, за жену - за то, что не сдалась и не сломалась,
За то, что подарила мне мечту... За то, что стала настоящей мамой.