Тихая, вибрирующая тревогой музыка вела за собой Яна и Егора. Но чем дальше, тем больше вплетались в нее оживленные детские голоса, переливы смеха, и внутреннее напряжение мелодий сменилось тихим светом надежды.
Солнце склонило голову на плечо летнего вечера, когда Ян и Егор дошли до развилки.
- Нам, кажется, сюда, - кивнул головой Ян, указывая на своротку. – Это ведь нормально, что нам надо сойти с дороги?
- Это значит, что мы почти пришли, - ободряюще похлопал по плечу Егор. – Одно дело сделано – мы их нашли. Пойдем.

Свернув, они пошли по дороге, мощенной булыжником, сквозь щели которого проросла мелкая трава и белые фонарики клевера. Потянуло прохладой от небольшого озера, заросшего по берегам ивой и камышом. Ночь распахнула темные крылья, мерцающие россыпью звезд, и зажгла свет в круглом окне Луны. На невысоком холме за деревьями светился огнями небольшой городок.

- Смотри, - Ян кивнул на людей, стоявших в озере. – Что они там делают?
Женщины в подоткнутых юбках и мужчины с закатанными выше колена штанинами брюк аккуратно зачерпывали воду ведрами и тазами и, передавая друг другу, ставили их на деревянные мостки.
- Они что, ловят отражение Луны? – удивился Ян, подойдя поближе и заглянув в ведра с водой – в каждом из них на поверхности воды плавал бледный круг ночного светила.
- Вы новенькие? – спросила девочка со светлыми кудряшками волос, обрамлявшими ее голову, как нимб, неслышно подошедшая сзади. – Это лунное молоко.
- Чего?
- Вы точно новенькие, - рассмеялась девочка и, словно в шелесте травы зазвучал лесной колокольчик. – Если лунному молоку дать настояться на солнце, оно пожелтеет, а вечером можно будет снять свежие сливки. Это любимое лакомство Лунного Кота. Завтра он откроет окно Луны и спустится по веревочной лестнице на дуб.
- На дуб?..
- Если останетесь до завтрашней ночи, то все увидите сами.
Она кивнула на прощание и как-то слишком легко, едва касаясь ногами земли, побежала к озеру.
- Подожди, она сказала "останетесь"… значит она тебя тоже видит?
- Похоже на то.
- А крылья? Она совсем не удивилась.
- Я их спрятал. Ладно, пойдем – утро вечера мудренее. – Егор потянул Яна за рукав. – Тебя еще на ночь надо где-то устроить.
Дорога привела их к каменной башне, через высокую арку которой был вход в город.
- Смотри, - Ян стоял, задрав голову, и разглядывал большие круглые часы, где вместо цифр мерцали звезды, а в центре в круглом окне Луны сидел серебристый кот.

Среагировав на движение, с обеих сторон арки зажглись старинные фонари, освещая путникам дорогу. Пройдя сквозь арку, они пошли по улице, вдоль которой стояли небольшие дома с высокими двускатными крышами. Их каменные стены были увиты зеленью. Цветущие кусты в больших вазонах наполняли неподвижный воздух густым ароматом.
- Что-то вроде старинного европейского городка с современным техническим оснащением, - заметил Ян.

Свет из больших арочных окон первого этажа ярко освещал улицу, которая вскоре вывела их на городскую площадь. В центре рос огромный дуб. В его мощных ветвях светились то ли светляки, то ли звезды, то ли огоньки гирлянд. Вокруг его мощного ствола, словно эльфы, играли в догонялки местные ребятишки.

- Слушай, ты заметил, на детей здесь как-то по-другому действует сила тяжести? – Подпрыгнув несколько раз на месте, спросил Ян. – У меня вроде все как раньше, а они будто слегка зависают в воздухе, а когда бегают, то, как та девчонка у озера, едва касаются земли.
- Ага, - рассеянно ответил Егор, оглядываясь по сторонам. – Кажется, мы успели вовремя.
Они подошли к одному из фонтанов, расположенных по углам площади, и Егор заметил, как зависают в воздухе не только дети, но капли в его струях. Зная, что искать, он заметил трещины на стенах домов, закрытые свежим слоем штукатурки. Сквозь темноту неба, словно через тонкую ткань, просвечивали краски другого мира.
- Здрасьте! – Затормозил около них пробегавший мальчишка. – Вы новенькие что ли?
- Ага, нам бы где-то переночевать, не поможешь?
Мальчишка поискал кого-то глазами среди бегающей по площади ребятни, и не найдя, окликнул девчонку пробегавшую мимо:
- Крис, Таську не видела?
- Она самолетик Птице делает. У нее опять сквозь небо улетел! Щас позову! – И она умчалась на другую сторону площади к группе ребят, сидевших на ступенях здания, похожего на ратушу.
- Таська с дедом живет. У него ноги болят, поэтому он не ходит на озеро за лунным молоком – он вас устроит на ночлег.
- А птица – это кто? – спросил Ян.
- Аа, это Светка. У нее прозвище такое, еще с той жизни. Она худая и длинная, а когда бежит, растопыривает локти, как крылья. У нее самые летучие самолетики в городе. Вроде у всех одинаково сделаны – и бумага, и конструкция, но она дунет своему в хвост перед запуском, и он летит будто живой.
- А тебя как зовут?
- Миха, – он помахал руками над головой, увидев вставшую со ступенек девочку. – Пойдемте, вон, Таська уже бежит.
Очень скоро они увидели девочку лет тринадцати, ровесницу Михи, с круглыми очками на остреньком носу.
- Здравствуйте, - она улыбалась, но в карих глазах за прозрачными стеклами Егор увидел тихую грусть. – Вы к нам надолго?
- Думаю, нет. Нам скоро опять в дорогу, – ответил ангел. – Вы идите, устройте его на ночлег, а я пока здесь осмотрюсь.

Довольно скоро ребята и Ян подошли к дому. В больших арочных окнах горел свет, выхватывая из темноты росшие у крыльца высокие кусты роз, усыпанные ярко-желтыми цветами.
- Дед будет вам очень рад, - толкнув незапертую дверь, она пригласила войти в дом.
- Деда! Я дома и у нас гость, – она обняла высокого сутулого старика, вышедшего из комнаты. – Он новенький – его надо на ночь устроить. Проводи в гостиную, а я пока чайник поставлю. Миха, поможешь стол собрать?
- Добрый гость всегда в пору. Давай проходи, - пригласил дед Яна в комнату. – Чего ж стоять на пороге – в ногах правды нет.
По стенам гостиной были развешены рисунки, выполненные пастелью, в простых деревянных рамках и просто так, висевшие на кнопах.
- Чьи это работы? Можно посмотреть?
- Это Аленушка рисовала, младшая внучка. Всегда знал, что она у нас особенная, только не всем это видно было.
- Это ведь ваш городок на картинах, да?

Они были больше похожи на эскизы, выхватывавшие моменты жизни города и его жителей. Ян переходил от одной картины к другой, рассматривая, на первый взгляд, детские работы, но по-взрослому раскрывавшие изображаемые сюжеты, которые постепенно начали соединяться между собой, словно кадры фильма. Ян слышал слова стоящей на балконе мамы, зовущей к обеду полноватого мальчишку, который, затаив дыхание, прятался в кустах. Ян улыбнулся, увидев голубей, отряхивающих капли с мокрых перьев после купания в фонтане. Едва не протянул руку, чтобы взять мелок из рук малышки, предлагавшей сыграть в крестики-нолики. Подняв голову, почувствовал, что отрывается от земли вслед за белым самолетиком, запущенным в разноцветное небо долговязой девчонкой с руками-крыльями. Прохладой потянуло от ночного озера, где мальчишки, забыв про удочки, столкнулись головами, наблюдая за серебристой рыбкой, плавающей в ведре.

- Они живые! Все эти картины! – воскликнул Ян, обернувшись к старику.
Он молча улыбался, стирая не прошеную влагу с впалых щек.
- Такой вот талант у Аленушки нашей здесь открылся. Пойдем присядем, пока ребята с чаем управятся.
- Она что, только здесь начала так рисовать? – спросил Ян, устроившись в кресле напротив деда.
- Когда внучка родилась, сначала-то все вроде нормально было, угукала и улыбалась, на ножки встала, на детском своем языке лопотать начала, а потом, как подросла… ее будто замкнуло – совсем перестала говорить – сама в себе жила, как в стеклянной банке. Вроде вот она, а подойдешь поближе, чтобы приласкать, о ее взгляд, как о стенку и приложишься. Сейчас вот тоже молчит, но будто рисунками своими разговаривает. А иногда подойдет, встанет близко-близко, так, что ее волосики руку щекочут, постоит молча и опять рисовать уходит.
- Дед, - тихонько окликнула Таська. – Все готово. Мы вам в столовой накрыли. Я пойду на площадь к ребятам, сам управишься?
- Спасибо, Таюшка, бегите с Михой, - дед махнул рукой ребятам вслед и повернулся к Яну. – Пойдем, покушаешь с дороги. Сегодня Таисия пирогов налепила – ловко это у нее выходит, хоть и не велика еще.

Они перешли в столовую, где в центре, под широким абажуром, сплетенным из тонких веток, вокруг круглого стола стояло шесть деревянных стульев с высокими резными спинками. Под льняным полотенцем стояла большая тарелка с пирогами, маленькими и нарезанными на куски. Из широких глиняных чашек по столовой плыл травяной аромат.
- Мм! И правда, вкусно, очень вкусно! – Попробовав пирог с рыбой, похвалил Ян. – А родители ваших внучек сейчас на озере?
Рука старика, наливавшего молоко в чашку с чаем, дрогнула, и часть жидкости пролилась.
- Вот ведь незадача, - встав из-за стола, он взял полотенце и дрожащей рукой промакнул небольшую лужицу. Отложив полотенце в сторону, старик тяжело опустился на стул. – Они погибли. Оба. Молодые ребята из цеха свадьбу играли… попросили подменить. Если б не это… Ведь не их эта смена была.
- Я…вы простите, - начал было Ян.
- Ладно, что уж сейчас, - перебил его дед. – Кому радость, кому горе в тот день судьба раздавала. Отходит уже, ко всему привыкаешь. Время не лечит, но боль утихает. Ты ешь давай, ешь. Сахар вот клади, или ты не сладкий чай пьешь?
- Вы вот сказали, Алена здесь научилась так рисовать, - размешивая сахар в чашке, решил увести разговор от неприятной темы Ян. – А кто ее научил?
- Да никто. Ты ведь уже знаешь про Лунного Кота?
- Так это правда? Я думал, девочка у озера пошутила, что он завтра по веревочной лестнице на дуб спустится.
- Нет, - усмехнувшись, начал дед. – Сущая правда. Это вроде сказки наяву. В третье, кажется, полнолуние с того момента, как мы здесь остались, Кот спустился по своей лестнице и уселся на ветку. Мы не успели ни о чем его спросить, а он пристально так посмотрел на Аленушку и говорит: «Отстаньте от нее со своими разговорами! Дайте ей бумагу и карандаши. Так она скажет больше полезного, чем вы все в базарный день». Потом прыгнул на одну, на другую ветку, на лестницу, дернул кончиком хвоста напоследок, мол, осерчал на нас за нашу бестолковость, и исчез.
- Откуда взялся этот Кот, вы думали? Спрашивали, зачем он к вам приходит?
- Думали мы об этом, но ни к чему толковому не пришли. Когда нас дорога сюда вывела, все здесь так и было уже, будто нас ждало. Каждому дом нашелся и внутри все для жизни было приспособлено. Кот на ветке дуба лежал, будто ждал нас – большой, с серебристой шерстью. Когда мы подошли поближе, он встал, потянулся, зевнул во всю пасть, посмотрел не мигая, будто душу перетряхнул каждому. «Добро пожаловать», - услышали мы внутри головы, а он забрался по лестнице до Луны, открыл ее, как окно, и исчез. Не стали мы головы ломать почему да зачем. Приняли с благодарностью и живем вот.
- Да ты не ешь ничего! Заболтал я тебя совсем! – спохватился дед, пододвигая гостю тарелку с пирогами. – Давай-ка я тебе тоже молока в чай налью. Такого ты, кроме как здесь, нигде не попробуешь.
- Будто в сказку попал, но не до конца… - подставляя чашку, сказал Ян. – Откуда вы узнали о нем?
- О молоке-то? В следующее полнолуние. О молоке и других местных особенностях. Здесь многое, как в той жизни было, но чему-то и научиться пришлось. Про лунные сливки случайно узнали – кто-то забыл ведро с улицы убрать. Луна весь день на солнце в воде проплавала. Когда вечером хватились, она уж желтая и густая стала. Люди в благодарность за добрые советы Кота угощают. Он завтра придет, видишь, Луна, как блин налилась.
- Ничего, если я еще спрошу? – осторожно начал Ян, когда они после ужина перешли в гостиную и опять устроились в креслах.
- Отчего ж, валяй, спрашивай.
- Почему вы ушли из города? В газетах была какая-то невнятная статья о болезни детей, но без продолжения.
- Будь так добр, разожги камин – с живым огнем уютней будет.

За все время, пока Ян возился с камином, старик не проронил ни слова. Когда языки пламени заплясали на сухих дровах, он развернул кресло и вытянул к огню ноги.
- Верно люди говорят – беда не приходит одна, так вот это про нас. Не успели погибших на заводе схоронить, как новая напасть пришла. Кашлять дети начали. Доктора посмотрели, сказали, что от пыли после взрыва и прописали сироп от этой хвори. Только лучше ребятишкам с него не стало – в больницу стали увозить. Когда там двоих не стало, мы пошли к докторам, по-человечески спросили: «Что с дитями-то? От кашля ж не умирают!» А они только руками разводят, да в глаза смотреть боятся. Когда у Сани Кодохова дочка чуть живая платьице попросила, чтобы как у невесты, мы не выдержали. Понимаешь, когда старики уходят, больно, но всем время однажды приходит. Когда несчастный случай или… авария – страшно, но тоже понятно. А когда вот так, просто, как свечи тают – невозможно это принять. Наташа, матка Птицы, прижала ее к себе еле живую. «Не отпущу, - говорит, - дочь одну! Вместе пойдем! Слышали про дорогу? Здесь не удержать их – птицами улетят, а там… Кто знает, что будет? Зато вместе!» Завернула в одеяло и пошла в чем была. Посмотрел я на нее, на Таисию белую, как снег, с коричневыми кругами под глазами, и понял, что не смогу больше хоронить. Так вот и оказались мы на дороге, все, кто рискнуть решился.
- А Алена?
- Куда ж без нее?
- Она что, не болела?
- Как не болела? Тоже кашляла, но сироп ни в какую пить не хотела – сожмет губы – не силком же вливать? Может, потому и не заболела, как остальные ребятишки.
Старик тяжело вздохнул и молча смотрел в камин, где дрова уже прогорели и лишь красные угли раздвигали темноту комнаты.
- Заболтал я тебя, похоже, а ты устал с дороги. Пойдем-ка, покажу, где ты разместишься на ночь. У нас тут все по-простому – ты уж не обессудь.