Рождение стихотворения напоминает курс философии:
Ничего не понятно — да это же просто — дурацкий путь в никуда.
Муза — наяда, купающаяся в чашке чёрного крепкого кофе — 
Не уважает моменты чужого труда,
Утверждая: формула «еда — баба — еда» расставляет
Приоритеты мужских поэтов
Так же надёжно, как: «Это собака, если она лает.
Если февраль за окном — в Антарктиде позднее лето.
Если архангел  — значит опять светскость на посрамлении»…
Но философия — это создание великого хаоса из простого,
Это... как показать синекожее кривоходячее население
Государства… к примеру Того.

Если это взаправду поэзия — это особый мир,
Где муза (что в кофе восторженно плещется-нежится)
Делает (словно Дарвин) поэтов почти людьми.
(На этом-то всё и держится).
Архангел, над миром зависший, — 
Зависший надолго мозг писаки некофелюбивого,
Находящийся в поиске рифмы, размера, смысла,
Бокала холодного (лучше, заморского) пива,
Ещё не созданного ни людьми, ни хозяином мироздания.
Поэзия — философия тех, кто ни во что не верит.
Это не школьные курсы чистописания — 
Это голые нервы,
Искрящие электрожгучими буквами зигзагообразных словес,
Бьющие молниями чепухи, оглушая и ослепляя.
Если архангел в небе висит — либо ничтожно мал его архангельский вес,
Либо судьба у него такая,
Либо он — не архангел, а ледяная Луна — 
Каменный идол людей, обделённых живыми музами,
Построенный для хранения перьев, но полупустой пенал
Рифмоискателя-строкописаки-лузера.

Да разве поэзию пишут? В ней нужно извечно жить
Для осознания верных значений слова.
Поэт, это эмоция, а не баба и не мужик — 
В поэте не кость, а нерв проходит сквозь тело первоосновой,
Что даже архангелу выдержать не дано — 
Его эволюция не обрастала строками жизнелюбыми.
Слово было всегда, но только поэт когда-то очень давно
Впихнул его в рамки грубо,
И стала вселенная видеть, что Слово — лишь путь луча,
Что Слово всего лишь свет, не дающий жизненной тени.
И только в рамках поэзии (не философии!) слово может звучать
Голосом Бога, не знающего сомнений...