я вышагнул в полночь, в январскую пропасть,
от праздных метаний и праздничных тщет,
скрипит под ногами заснеженный глобус,
сверкает поверхность ненужных вещей.

шагаю привольно, ширОко, бездумно
двором, меж пригорками мёрзлых машин.
"шух-шух", - догоняю звериный рисунок.
"прыг-прыг" - тень горбатая - заяц бежит.

движенье его, как - на счастье монета,
орёл или решка, замах: пулей ввысь;
стремительный он, отрицая планету,
взмывает, висит и срывается вниз.

меня одолел воспарительный голод,
звеню как струна - миг, и я невесом.
тропинки, сугробы,
покинутый город
вращая планету летит колесом.

под нами - причудливый путь, млечным газом
искрится, течёт, задеваем его
и падаем вниз; зверь, оранжевым глазом,
косИтся приветливо:
- ну же, - бегом!

вы скажете мне:
- так оно не бывает?
бывает, друзья, кошки драной тощей
зайчишка парит над застрявшим трамваем
презрев очевидную зряшность вещей:

мороз, небосвод в ослепительной сыпи,
неубраннный свет от луны, как мышьяк,
терзает кота - что на крыше, шерсть вздыбив,
орёт в тишину.
в ней,
мечтающий я,

жгу наледь оконную мёрзнущим пальцем,
как в детстве вожу, замираю, - шалю.
рисую волшебного талого зайца,
смотрю на далёкий неяркий салют.

сквозь уши - антеннами,
фас узколобый
оправленный белой морозной канвой.
несёт склад январских вещей старый глобус,
толкаемый шустрой, зайчачьей ногой.